Глава 1. ГРЕЦИЯ В ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ РАННЕКЛАССОВОГО ОБЩЕСТВА (XXX-XII ВВ.)

Т. В. Блаватская

В XXX-XII вв. на Балканском полуострове сложился ряд самобытных земледельческих культур, характеризуемых широким и разносторонним употреблением бронзовых орудий. Результатом был значительный подъем экономики, сопровождавшийся сдвигами в общественном строе.

Наиболее интенсивные процессы происходили в социальной жизни племен Эллады, где имела место смена установлений первобытнообщинного строя институтами раннеклассового общества. Исходя из этого коренного перелома в развитии южнобалканских племен, теперь возможно установить историческую периодизацию их прошлого. Археологическая периодизация эпохи бронзы в Греции приобрела ныне вспомогательное значение [+1].

1. ПЛЕМЕННОЙ МИР ГРЕЦИИ В 3000-2000 гг.

Многоотраслевое хозяйство жителей греческих земель развивалось в сложных естественных условиях. Суровый климат высокогорных областей резко контрастировал с мягкими природными условиями долин Средней и Южной Греции и многих островов. Гористый рельеф всей страны допускал обработку лишь ограниченного массива земель. Около 3000 г. в производственной жизни страны произошло важное качественное изменение: металлургия, обработка камня и, несколько позднее, гончарное дело вышли из рамок домашних занятий и превратились в отрасли специализированного ремесла, что означало усиление производственного обособления среди членов каждой общины.

Естественно, что прогресс технологии в металлургии, обусловленный изобретением бронзы, оказал важное воздействие на все хозяйство страны. В XXX-XXVII вв. бронзовые орудия вошли во всеобщее употребление, что определило повышение производительности труда в земледелии, ремеслах и промыслах. Теперь более ясно сказалась разница в материальных ресурсах материковых земель и островов, отсюда усилилась неравномерность их исторического развития.

В III тыс. заметные достижения характеризовали материальную культуру населения Кикладских островов. Традиционные морские промыслы и меновая торговля у этих племен получили теперь особое развитие благодаря быстрому подъему судостроения и мореходного дела. Это нашло отражение в произведениях искусства кикладян. Уже в 2800-2400 гг. обитатели островов строили многовесельные корабли с высоким носом. Их вытянутые, имевшие иногда до 17 рядов гребцов суда могли развивать быстрый ход. Бесспорно, постройка и управление столь крупным судном предполагали основательное знание многих правил навигации.

Для населения гористых островов, обладавших скудными полевыми угодьями, усиленное развитие морского дела было издавна жизненно необходимым: в обмен на свое минеральное сырье (например, обсидиан и мрамор) они привозили с материка и крупнейших островов недостававшее им продовольствие. Интенсивность натурального обмена возрастала по мере роста населения и развития ремесел. Уже в XXVI-XXII вв. кикладяне создали весьма яркое специализированное художественное ремесло, изготавливая из мрамора характерные статуэтки и сосуды. Изделия кикладских ремесленников в большом числе встречаются не только в прибрежных землях материковой Греции или на отдаленных островах, например на Крите, Самосе и Лемносе. Кикладяне продолжали давние связи с чужеземными племенами совсем близкой Троады в Малой Азии, с обитателями северо-западных областей Балканского полуострова и более далеких земель Подунавья. Находки кикладских изделий свидетельствуют о том, что к XXII в. мореходы из Эгейского моря плавали и в Адриатическом море, а к 2000 г. их суда достигали Балеарских островов и Восточной Испании.

Интенсивное развитие производительных сил, заметное в XXX - XX вв., показывает, что этому прогрессу еще не мешало традиционное племенное устройство, хотя наблюдается рост имущественной дифференциации внутри родовых сообществ. Возникавшая разница в положении отдельных групп внутри племени еще не влияла серьезно на общественный строй. Вместе с тем в обществе возникали явления, которые неизбежно должны были подорвать устои первобытнообщинного строя. Это четко заметно на островах, жители которых в силу ограниченности аграрного фонда все более расширяли ремесла и мореходство. В 2800 - 2200 гг. там возникли крупные племенные центры, имевшие характер протогородских поселений. Таков на Лемносе городок Полиохни, окруженный массивными стенами. На Лесбосе жители Ферми также возвели крепостные стены. С XXVI в. обитателями Сироса и Наксоса были сооружены еще более мощные укрепления: стены и ворота имели многие массивные башни, а перед главной крепостной стеной тянулась вспомогательная стена, на которой осажденные встречали первый натиск нападавшего врага. Характерно, что на Кикладских островах внутри укреплений находились только однотипные жилища. Это говорит о наличии племенной демократии, еще не допускавшей особого выделения домов вождя и родовладык. Правда, в погребениях членов одного и того же рода теперь у кикладян заметно растущее имущественное различие.

Экономическую дифференциацию внутри родо-племенных сообществ усиливали военные столкновения. История населения ранней Греции отличается от истории многих европейских племен тем, что в III тыс. значительная часть вооруженных конфликтов происходила прежде всего в приморских землях. Это придало особый оттенок социальному развитию, так как с морем была связана значительная часть населения. У этих племен развивающаяся из родового строя военная демократия [+2] приобрела специфический характер, поскольку их военный промысел был тесно связан с мореходством. Развитие ремесел и заморского обмена, рост специализации и профессиональных различий работников неизбежно вели к подрыву имущественного равенства внутри родовых общин, к накоплению личного и семейного имущества, а военно-морской промысел доставлял все новые возможности для индивидуального присвоения. В первую очередь обогащались удачливые предводители военно-морских экспедиций и их дружинники. Появление такого особо зажиточного слоя засвидетельствовано развитием ювелирного ремесла, широко распространившегося в приморских землях Эллады во второй половине III тыс.

Наряду с морским разбоем росло и торговое мореходство - соседние с Грецией страны нуждались в ее естественных богатствах и ремесленных изделиях. Уже в XXV-XXII вв. критские мореходы посещали Ливию, Египет и достигали Кипра. Видимо, спрос на продукцию критских гончаров в заморских краях был значителен. Большой скачок в динамике этого специализированного ремесла связан с переходом от медленного к быстро вращающемуся гончарному кругу. Критяне ввели названное техническое усовершенствование около 2200 г., что позволило, им выпускать более многочисленную продукцию.

В материковой части Эллады углублялось различие в развитии глубинных областей и побережий. Обитавшие в плодородных приморских районах племена раньше других испытали общественные последствия растущей имущественной дифференциации. Эти процессы пока лучше всего исследованы в Пелопоннесе, особенно в Арголиде. Там около 2600 г. выделился протогородок Лерна, расположенный на берегу Навплийского залива. На искусственно выровненной вершине холма здесь прежде всего была возведена оборонительная стена. Она состояла из двойного ряда каменных стен, заполненных бутом и соединенных внутри перегородками, и башен, подковообразных в плане. Эта техника фортификаторов Лерны аналогична приемам кикладян, например строителей стен на о. Спросе. Первоочередность оборонительных сооружений в Лерне показывает, что обитавшее здесь племя поставило задачу сначала создать мощное укрепление. Лишь несколько позднее в центре крепости было возведено массивное прямоугольное здание - жилище вождя. Вокруг располагались просторные дома рядовых лернейцев. Общий вид этого городка-крепости создает впечатление, что в XXV-XXIII вв. здесь находился военно-административный центр крупного племени. Возглавлявший его в эти века знатный род из поколения в поколение накапливал богатства, хранившиеся в многочисленных кладовых.

По-видимому, вожди-царьки Лерны опирались не только на силу своих дружин. Они обладали и сакральной прерогативой - хранили священный очаг и исполняли важные религиозные обряды.

Строительная деятельность в Лерне говорит о том, что правивший там род активно использовал достижения зодчих для усиления своего авторитета. Уже в начале XXII в. было начато сооружение нового дома правителя. Это монументальное двухэтажное здание площадью внизу около 25 х 12 м. Крыша его была покрыта черепицами (отсюда его современное название - Дом с черепичной крышей).

План сооружения свидетельствует о масштабности замысла заказчиков и планировщиков: лерпейский царь начал возводить настоящий дворец, сохраняя, однако, традиционный план жилых домов. Но этот давний принцип планировки теперь был применен для сооружения жилища правителя-династа, уже обладавшего властью, намного превосходившей полномочия вождя племени. Дворец состоял из многочисленных помещений - главного зала (мегарона) и меньших комнат, коридоров и лестниц, ведших на верхний этаж. Здание включало крупные хранилища натуральных продуктов. В кладовых лернейского дворца стояли глиняные сосуды и деревянные ящики, которые служители опечатывали своими клеймами. Найдены многие десятки различных по рисунку оттисков таких штампов. Это значит, что обширный круг лиц нес ответственность за сохранность царского имущества. Возникновение в Лерне столь характерной резиденции династа говорит о том, что здесь приблизительно к 2200 г. завершился процесс перерастания власти племенного вождя во власть царя. Тем самым органы военной демократии оттеснялись на второй план, трансформируясь в звенья царской администрации.

Ранняя лернейская монархия просуществовала недолго - между 2200 и 2150 гг. дворец погиб от пожара во время нападения и не был восстановлен. Царство в Лерне осталось единичным явлением в политической истории ранней Греции - видимо, в остальных районах страны родовой строй в XXIII-XXII вв. был еще настолько прочен, что органы племенного самоуправления успешно пресекали попытки отдельных вождей добиться исключительной власти. Следует заметить, что географическая изолированность земель многих племен, несомненно, способствовала замкнутости каждого сообщества. Это должно было усиливать прочность внутренних устоев племен. Ведь нормы внутриплеменной организации были детально разработаны. Данные о жизни греческих племен в I тыс. до н. э. и сведения сравнительной этнографии позволяют предполагать, что и в III тыс. жизнь членов племени была строго регламентирована племенным обычным правом. Его предписания, передававшиеся устно, соблюдались неукоснительно: ведь эти нормы обеспечивали положение каждого члена общества и жизнеспособность всего племени.

Сосуществование многих племен требовало устойчивых правовых принципов межплеменных контактов. Большую роль играли союзные отношения - они сплачивали племена в объединения, не только временные, но и более постоянные. Помимо союзных, существовали и простые культурно-экономические связи жителей, особенно заметные в географически ограниченных областях. Но военные столкновения были столь же обычными. Эволюция военной демократии, особенно в приморских землях, сопровождалась возраставшей имущественной дифференциацией. Она была лучше заметна в более плодородных областях. Там появлялись особо процветающие племенные центры, например на Крите в 2400 - 2100 гг. четко выделился протогородок Мохлос. Около 2100 г. в жизни критских племен наступил краткий период военных столкновений. Затем история Крита в XXI - XX вв. протекала более мирно, что позволяет предполагать возникновение устойчивых межплеменных связей на острове.

Для начала II тыс. характерны заметные социальные сдвиги, так как росло число особо имущих семей. На острове начинают широко употребляться индивидуальные печати из камня и слоновой кости. Массовое изготовление таких знаков личной собственности свидетельствует о росте экономического потенциала родо-племенной аристократии.

В отличие от островных земель в некоторых материковых областях в конце III и начале II тыс. происходили многие военные столкновения. В настоящее время наука еще не располагает точной картиной расселения различных племен на юге Балканского полуострова в эпоху Ранней бронзы. Предания самих греков, приводимые Фукидидом (I, 2), говорят о многих передвижениях жителей из скудных районов в более плодородные области. Эти древнейшие племена уже имели свои языки и наречия (в большинстве они принадлежали к индоевропейскому этническому массиву). Особенно значительными были греческие и родственные им племена пеласгов; последние обитали в областях Средней и Южной Греции, а греки населяли преимущественно Фессалию, Эпир и южные районы Иллирии.

Примерно в конце III тыс. быстрый рост населения в Фессалии вынудил часть обитавших там греческих племен переселиться в южные земли. Иногда это приводило к военным столкновениям, так что некоторые пеласги были оттеснены в западные земли Греции, особенно в Эпир. Там в Додоне находилось их святилище Зевса Пеласгского, чтимого эллинами во все периоды древности. Но передвижения коснулись не всех пеласгов. Ряд их племен остался в Аргосе, Аркадии, Аттике и на некоторых островах. Греческая легендарная традиция и эллинские историки классического периода сохранили много сведений о пеласгах и других небольших племенах, с течением времени влившихся в греческий массив. Этническая близость передвигавшихся племенных групп сказалась в том, что взаимопроникновение старых и новых культурных традиций происходило по всей стране довольно быстро и не замедлило поступательного движения экономической жизни: в начале II тыс. в Элладе заметно дальнейшее развитие сельского хозяйства, промыслов и ремесел.

В островной части страны, не затронутой переселенческим движением, происходили более интенсивные общественные сдвиги. В XIX - XVII вв. на многих островах возникли настоящие города с четкой планировкой. Большинство их находилось на берегах удобных заливов, окруженных плодородными землями. Известны города на Крите, Кеосе, Паросе и Мелосе.

Город Агиа-Ирини на Кеосе был защищен массивными каменными стенами, древнейшие башни которых имели апсидальный план, подобно раннекикладским крепостям середины III тыс. В XIX-XVIII вв. укрепления Агиа-Ирини были расширены. В городе имелось крупное святилище, возведенное еще около XXI в.

В островных городах существовало развитое производство. 0 чем свидетельствует высокое качество изделий простых ремесленников и произведений художественного ремесла. Росписи сосудов сохраняют раннекикладские традиции, однако в них находят отражение и мотивы искусства материковых племен, и своеобразные вкусы критян.

2. ОБЪЕДИНЕНИЕ КРИТСКИХ ЦАРСТВ В XX-XVIII вв.

История Крита, самого крупного острова Эгейского моря, приобрела особые черты после 2000 г.

Для материальной культуры Крита этого времени характерно разнообразие и творческое развитие старинных и новых культурных традиций. Ее памятники красноречиво свидетельствуют о происходивших в племенном мире критян процессах.

Теперь накопление имущества заметно не только у племенной знати, но и у части рядового населения. Естественным результатом было ослабление кровно-родственных связей, о чем бесспорно свидетельствуют критские некрополи XIX-XVIII вв. - в них получила почти повсеместное распространение практика индивидуальных захоронений. Лишь в некоторых районах продолжал сохраняться обряд захоронения в старинных усыпальницах всего рода. В это время во многие могилы клали печати - новый феномен в общественных представлениях, отражавший широкое признание права отдельного человека на его имущество: понятие индивидуальной собственности переносили уже и в загробный мир. На печатях встречаются изображения кораблей весельно-парусного типа. Несомненно, что именно развитие морской торговли способствовало быстрому обогащению связанных с ней людей. Данные о появлении значительной группы такого имущего населения бесспорны. Например, жилые дома богатых критян в XVIII в. до н. э. представляли собой добротные двух- и трехэтажные каменные или сырцовые здания. Очевидно, внизу были кладовые, наверху - жилые комнаты.

Рост имущественного неравенства, обогащение племенной знати ускоряли социальную дифференциацию. Интенсивнее всего этот процесс шел в наиболее плодородных областях Центрального Крита. Там наметились и политические сдвиги: главы тамошних племен около 1900 г. уже составляли устойчивый тесный союз. Отношения членов этого объединения были столь тесными, что три династические семьи предприняли одновременную реконструкцию акрополей в старинных центрах своих племен. Расположенные на труднодоступных высотах акрополи Кносса и Маллии на севере и Феста на юге острова приобрели теперь особый вид и значение. Характер этих ранних сооружений выяснен не полностью, так как около 1700 г. катастрофическое землетрясение на Крите привело старые дворцы к гибели, как и многие селения. Изучение остатков древнейших дворцов показало, что строители Кносса, Маллии и Феста уже в XIX-XVI вв. руководствовались общими архитектурными принципами. Каждый комплекс состоял из нескольких групп строений, расположенных вокруг центрального и двух боковых дворов. Все сооружения имели четкое специализированное назначение - жилые помещения на центральных местах акрополей, в стороне - мастерские гончаров, металлургов и других ремесленников, а также вместительные кладовые, где хранили зерно, оливковое масло и вино в искусно выделанных сосудах - пифосах, нередко имевших высоту свыше 1 м.

Уровень благоустройства на акрополях достаточно высок: дороги к воротам комплекса, внутренние дворы и проходы были аккуратно вымощены плоскими каменными плитами. Хорошо продуманная дренажная система выводила по каменным каналам с каждого акрополя вниз к подножию холма дождевые и сточные воды. О мастерстве критских строителей можно судить по остаткам великолепного водопровода того времени, открытого в Кноссе: тщательно соединенные керамические трубы длиною каждая около 0,75 м доставляли на акрополь воду из источника, находившегося в 10 км к югу от Кносса. Сооружение такой протяженной линии показывает, что на кносском акрополе часто находилось одновременно большое число людей, которым было необходимо доставить питьевую воду. Остатки помещений, коридоров и лестниц свидетельствуют о высокоразвитом строительном деле. Возводившие их мастера в cовершенстве обладали техникой каменного зодчества.

Все три резиденции получили в научной литературе наименование "ранних дворцов". Очевидно, что каждый акрополь, возвышавшийся над нижним городом, объединял жилище царя и важные производственные сооружения.

Не только возведение обширных кварталов на акрополях, но и ведение там хозяйства требовали большого количества труда. Вероятно, некоторые операции выполняли военнопленные, превращенные в рабов. Но число таких работников зависело от военных успехов. К тому же смертность этого слоя должна была быть очень высока, а время работоспособности - не столь велико. Ценность сырья и сложность технологии, естественно, делали основной фигурой среди работников на акрополях свободного общинника. Это делает понятным тот высокий уровень благоустройства, которым отличаются производственные помещения на акрополях.

Концентрация части ремесленного производства и создание крупных хранилищ на акрополях отразились на традиционных представлениях о роли носителя верховной власти, а также о значимости отдельных, особо искусных свободных мастеров. Появлявшиеся временами в династическом роде особо инициативные и честолюбивые правители активно использовали все более усложнявшийся механизм экономической жизни для расширения своих полномочий в ущерб авторитету традиционных общеплеменных органов власти. Особенности критского хозяйства доставляли большие возможности для реализации таких устремлений. Развитие морских промыслов и рост приморских поселений требовали организации военной охраны прибрежных земель, которые подвергались частым нападениям. Для борьбы с морскими разбойниками необходимы были быстроходные корабли, постройка и эксплуатация которых являлись делом сравнительно небольшой группы работников. Организация труда корабелов и мореходов, естественно, сосредоточивалась в руках династов. Флот был нужен также и для доставки на остров некоторых видов необходимого сырья, а в годы стихийных катастроф - и продуктов питания.

Все это неизбежно вело к выделению особого слоя мореходов. Такие профессионалы, обладавшие сложными специальными знаниями, были непосредственно связаны с царями. Специфика их деятельности вносила новые черты во взаимоотношения главы племени с этим оторванным от земли населением. К тому же стихийный профессиональный отбор отчасти отрицал принципы родовой принадлежности моряков. Таким образом, на Крите создавались благоприятные условия для возникновения новых общественных групп в составе племени и новых видов связей среди его членов. Естественно, что усложнение функций племенного главы и расширение столь специфической сферы применения его власти, как руководство военно-морскими силами и управление мореходно-торговым промыслом, значительно ускорили сложение основных институтов царской власти в наиболее развитых обществах Крита. Ряд находок на акрополях Кносса, Маллии и Феста показывает, что в XIX-XVIII вв. правители этих земель обладали изысканными художественными произведениями. Следовательно, для возвеличения царской власти были умело использованы лучшие творческие силы каждого центра. Это говорит о напряженном стремлении к единоличной власти ранних царей на Крите. Однако там не сложились условия для формирования царского деспотизма. Видимо, древние нормы племенного права, сохраненные правовой практикой сельских и ранних городских общин и суровыми законами военно-мореходного быта, явились устойчивой преградой властолюбию царей. Поэтому акрополи в Кноссе и союзных с ним царствах продолжали оставаться местом деятельности общеплеменных ремесленников и средоточием амбаров. Однако скоро эти материальные факторы стали служить не столько всему племени, сколько династическому роду.

Царь уделял особое внимание организации специализированных ремесленных мастерских на акрополе. Трудившиеся там мастера обслуживали династов и, вероятно, знать племени. Но большая масса производимых изделий уже предназначалась для внешнего обмена. Роль верховного организатора производства предоставляла царям широкие возможности самовольного распоряжения значительными по тому времени материальными ресурсами. По-видимому, первые критские цари хорошо понимали необходимость соблюдения некоторых норм племенного права и соответственно приспосабливали свои резиденции к проведению торжественных общенародных церемоний. Внешние дворы всех трех ранних царских усадеб были рассчитаны на проведение праздников, совещаний царя с главами племен и общеплеменных народных собраний. Но наряду с гентильной знатью в этих обсуждениях должны были авторитетно звучать голоса представителей крупных профессиональных групп (мореходов, металлургов, хранителей складов и амбаров и т. п.), связанных с внешней экономической деятельностью критян, которая находилась в преимущественном ведении царя и его приближенных.

Управление ремесленным производством, находившимся на высоком уровне, каким оно было в ведущих критских центрах XIX-XVIII вв., составляло отнюдь не простую задачу. Одаренные мастера изготовляли изделия, не только потреблявшиеся аристократией острова, но и завоевавшие признание в чужих странах.

Показательна в этом смысле полихромная керамика стиля Камарес (она названа так по деревне, где впервые нашли такие вазы). Сосуды стиля Камарес изготавливались между 2000 и 1700 гг. в Кноссе, Фесте и Маллии и, видимо, относились преимущественно к дворцовой посуде. Весьма разнящиеся по формам и размерам, эти вазы отличаются бесопорной общностью художественной традиции. Поколения вазописпев, работавших около 300 лет в рамках единой школы, обладали высоким профессиональным мастерством. Об этом говорит их исключительно тонкое умение сочетать форму и роспись сосудов, причем рисунок иногда дополняли рельефными украшениями. Но особенно важно в стиле Камарес стремление мастеров претворить в художественных образах растительные и животные мотивы. Это обращение к живой природе говорит о качественном сдвиге в духовном мире, происходившем в условиях сохранения традиционных геометрических мотивов. Так, столь излюбленная в кикладском искусстве предшествующего времени спираль в творчестве мастеров стиля Камарес обрела еще большее распространение. Проникновенное видение окружавшего мира показывает, что в стиле Камарес уже зарождались основные принципы искусства древних греков..

Устойчивый союз раннекритских царств позволил его участникам осуществлять значительные внешние предприятия, что также содействовало выработке представлений об этническом единстве - с развитием внешних связей критяне теперь часто выходили за пределы грекоязычных земель.

Чужеземные источники свидетельствуют об обширном географическом диапазоне внешнеэкономической деятельности критян в XX - XVIII вв. Их растущее ремесленное производство требовало все большего количества привозного сырья. В Египте критяне выменивали слоновую кость на керамику стиля Камарес и на ювелирные изделия [клад в Тоде в Египте при Аменемхете II (1934-1896 гг. до н. э.) содержал критскую серебряную утварь]. Вероятно, вывозили они и оливковое масло. На обильный медью Кипр критяне везли расписную керамику и металлические изделия. Критские корабли посещали некоторые порты Восточного Средиземноморья, например Библ и Угарит. Отсюда изделия критян расходились далеко в глубь страны - уже в XVIII в. чиновники в царстве Мари на Среднем Евфрате (около 450 км от моря) отмечали в списках царского имущества особо ценимые мечи критян ("Каптару"). Однако наиболее тесными были контакты с Египтом, в чем убеждают частые находки на Крите египетских изделий и заимствования некоторых художественных идей, например мотива цветка лотоса, который схематизировали критские вазописцы.

Осуществление обширных внешних предприятий было возможно лишь при наличии достаточного количества квалифицированных мореходов и специалистов по обмену товаров. Ведь торговля в те времена шла при отсутствии общего эквивалента, т. е. металлических денег, и экономический успех связей с чужеземными странами в значительной мере зависел от уровня знаний критян, ведших такие операции. Это способствовало тому, что вокруг критских царей складывался слой высокообразованных по тому времени людей. Среди них были кораблестроители, судоводители, торговцы - знатоки чужих языков, а также квалифицированные мореходы и воины. На самих же акрополях росло число работников, ведших учет и хранение различных товаров. Естественно, что это способствовало дальнейшему усовершенствованию учета, в частности применявшемуся с незапамятных времен опечатыванию тары, что подтверждает расцвет критской глиптики. Хранители складов были имущими людьми и свои штемпеля изготовляли из полудрагоценных пород камня. Изображения на таких печатях отличались высоким художественным вкусом, причем теперь чисто орнаментальные мотивы кикладско-элладского происхождения (например, спираль) уступали место сюжетам, взятым из повседневной жизни. Резьба печатей была важным видом ремесла. Уже в XVIII в. такие мастерские устраивали в пределах акрополей - в Маллии, в частности, открыто погибшее при землетрясении рабочее помещение рэзчика печатей.

Применение печатей со сложными рисуночными композициями покавывает, что в изучаемое время критяне значительно усовершенствовали свою древнюю систему картинной (пиктографической) письменности. Ее знаки, пиктограммы, представляют многие сельскохозяйственные культуры (пшеницу, шафран, маслины), домашних животных и пчел, а также орудия труда - пилы, отвесы" скобла, угольники. Еоть даже музыкальные инструменты и корабли.

Цифровая система критян, основанная на десятиричном счете, состояла из знаков для единиц, десятков, сотен, тысяч и даже дробей. В счетных записях учитываемые предметы обозначали одним лишь рисунком. Эта знаки - идеограммы - были понятны любому человеку, знающему только цифры. Следовательно, с инвентарными записями на глине могли иметь дело не только искусные грамотеи, но и малограмотный народ.

Вещественные источники свидетельствуют о том, что население центральнокритских земель в XIX-XVIII вв. четко делилось на сельское и городское. Развитые формы городской жизни обнаружены в Палекастро, Гурнии и других местах. Предметы быта, найденные в многокомнатных домах горожан, отличаются добротностью. Видимо, преуспевавшее городское население составляло значительный слой.

Тогда же продолжалось формирование институтов царской власти. Возрастающая роскошь, которой окружали себя ранние критские цари, показывает, как интенсивно тогда вырабатывались идеологические представления о величии царской власти.

Однако эти идеи не были безоговорочно приняты народом, сохранявшим и в новых условиях достаточно устойчивые социальные позиции простого селянина или горожанина. Косвенные указания на это дает общий характер памятников культуры критских низов. Он свидетельствует об активном и даже жизнерадостном восприятии мира. Безымянные критские мастера-художники с необыкновенной искренностью и артистизмом передавали явления живой природы, изображая растения, животный мир и простого человека. По-видимому, древние идеи общинного равенства и полноценности рядового населения, представления о неразрывной связи племени и всех его членов еще сохраняли силу, хотя уже произошла трансформация полномочий вождя племени в царскую власть. Внешняя экспансия постоянно усиливала личный авторитет царей, которые превращали старинные общеплеменные центры в обособленные царские резиденции. Некоторую ускоряющую роль сыграли два крупных землетрясения, имевших место в изучаемый период: каждый раз восстановление построек на акрополях позволяло царям проводить здесь реконструкцию в собственных интересах.

Видимо, рост монархических тенденций не был принят народом пассивно. Ярким свидетельством этому являются изменения в религиозной жизни критян: именно теперь на Крите появляются горные святилища (часто находившиеся в пещерах), изолированные от населенных пунктов. Простой народ нес туда свои недорогие приношения (глиняные фигурки людей, животных и разные бытовые предметы). Вотивы, представлявшие живые существа, при всей своей простоте отличаются живой и выразительной передачей движения. Растущая популярность горных святилищ ясно указывает на стремление народа оградить свою религиозную жизнь от прямого царского контроля, который был неизбежен в старинных сакральных местах, находившихся на акрополях.

Со временем в горах стали возводить специальные культовые здания, в которых сохранялись архаичные религиозные обряды. Известно, например, ритуальное человеческое жертвоприношение.

Раскопки храма в Анемоспилии и остатки других горных святилищ свидетельствуют о том, что религиозная жизнь каждого племени протекала тогда не только на акроцолях, но и вне их. И хотя возле дома царя совершалась мвогие общенародные сакральные церемонии, в которых правитель традиционно играл ведущую роль, все же царь у критян не обладал всей полнотой духовной власти. Имеющиеся источники заставляют отвергнуть гипотезу о "теократической администраций" на Крите, выдвинутую еще лет 80 назад. Против этого красноречиво свидетельствует отсутствие крупных храмов на Крите и, что особенно важно, весь свободный и независимый характер культуры широких Слоев критского населения.

3. КРИТО-КИКЛАДСКАЯ МОНАРХИЯ В XVII-XV вв.

История островной Эллады в 1700-1400 гг., несколько опережавшей в своем развитии материковые земли, стала ныне лучше известна благодаря ее письменным источникам и обильным археологическим данным. Новые свидетельства позволяют использовать некоторые сведения, сохранившиеся в греческой традиции I тыс. до н. э. Факты убеждают в том, что, например, греческий историк Фукидид, анализируя древнейшие предания, весьма точно, хотя и кратко, охарактеризовал основные направления истории эллинов в додорийский период, т. е. до XII в.

Фукидид писал, что в древности племена, впоследствии получившие единое наименование эллинов, все понимали друг друга, но, будучи не связанными друг с другом и слабосильными, не совершили совместно ничего (I, 3). Примечательно, что Фукидид особо выделил в эту эпоху племенной разобщенности двух крупнейших династов - Миноса (Крит) и Агамемнона (Арголида).

Политика критского царя подробно описана Фукидидом: "Минос же раньше всех из тех, о ком мы знаем по преданиям, создал себе флот, овладел большею частью моря, называемого ныне Эллинским, и стал править Кикладскими островами; на многих из них он первый основал поселения, изгнавши кариян и поставив там правителями собственных сыновей. Морской разбой он, естественно, старался, насколько мог, уничтожить, с тем чтобы доходы от этого преимущественно шли ему" (I, 4). Несколько ниже историк указал значение деятельности Миноса: "Когда же установилось морское могущество Миноса, то мореходные связи стали для всех более безопасными, так как разбойники были удалены им с островов, большинство которых он населил жителями" (I, 8). Фукидид подчеркивает, что обитатели приморских земель более всего употребляли усилий для накопления добра, поэтому они стали более оседлыми, а самые богатые поселения ограждали себя стенами. Слабейшие во имя обогащения терпели свою зависимость от более сильных. А сильнейшие, обладая многим имуществом, подчиняли себе более слабые города. И в таком состоянии племена эллинов пребывали до похода на Трою.

Фукидид четко выделил два основных фактора в истории эллинов того времени: политическую раздробленность греческих земель и особую роль стремления к обогащению у приморского населения. Действительно, вещественные источники указывают на интенсивное развитие хозяйства и шедшее параллельно ему возрастание имущественного неравенства не только на Крите, но и на прочих островах.

Следует отметить дальнейшее развитие техники и профессиональных навыков работников. Орудия труда земледельцев и ремесленников сочетали тщательно продуманную целесообразность с определенными эстетическими требованиями. Что касается предметов роскоши, то блестящее исполнение их свидетельствует о творческой изобретательности мастеров. Реалистическая направленность изобразительного искусства XVII-XV вв. до