Труды Льва Гумилёва АнналыВведение Исторические карты Поиск Дискуссия   ? / !     @

Реклама в Интернет

3. ФОРМИРОВАНИЕ ОБЩИНЫ

ХИДЖРА И ЕЕ ЗНАЧЕНИЕ

Переселение Мухаммада и его последователей в Йасриб, называемое обычно арабским термином хиджра, не было простой переменой места обитания (а тем более не было "бегством", как иногда переводят этот термин). Для современников этого события хиджра означала разрыв с прежними родственными отношениями и переход под защиту новой системы взаимоотношений или укрытие в заповедной (обычно храмовой) территории. Таким актом была хиджра в Эфиопию (переход под покровительство негуса), о которой шла речь в предыдущей главе [+1]. Отличие хиджры в Йасриб заключалось в том, что Мухаммада принимали здесь не как покровительствуемого, а как духовного главу новой общины, к которой принадлежали и принимавшие его племена. Йасрибские мусульмане поэтому и стали называться не "покровителями" (джар, мн. ч. джиран), а "помощниками" - ансар, хотя мы и не можем сказать, когда именно появился этот термин. Во всяком случае, уже с первых дней система взаимоотношений с йасрибцами была именно такой, как ее выражал этот новый термин. Вместе с тем на первых порах Мухаммад был не главой или правителем оазиса, а лишь верховным арбитром, авторитет которого определялся его пророческим достоинством.

Положение Мухаммада было сложным. Вожди арабских племен Йасриба признали его высший духовный авторитет, но реальная власть и сила находились в их руках. Общее число переселившихся мекканцев (мухаджиров) не превышало сотни боеспособных мужчин, которые в случае конфликта могли защитить жизнь своего учителя, но не могли оказать существенного влияния на события. К тому же большинство мухаджиров оказалось без средств к существованию, и вынуждено было пользоваться гостеприимством йасрибских единоверцев, которое не могло быть бесконечным. Любой неосторожный шаг Мухаммада мог мгновенно разрушить установившееся согласие. Совершенно неопределенной оставалась позиция многочисленного и экономически могущественного иудейского населения.

Поэтому первые шаги Мухаммада в организации внутренней жизни общины были очень осторожны. Характерно, что средневековые историки, любящие украшать свои сочинения многочисленными подлинными и неподлинными красноречивыми выступлениями исторических деятелей, не упоминают ни одной речи Мухаммеда в Куба в первые дни его пребывания на новом месте. Важнейшая перемена в жизни общины не удостоилась также никакого откровения. Мухаммад явно знакомился с расстановкой сил и боялся опрометчивых слов, которые могли все испортить.

Многое в понимании его позиции в эти дни зависит от того, сколько дней пробыл Мухаммад в Куба. По наиболее распространенной версии, он пробыл в ней с понедельника до пятницы, а в пятницу стал выбирать новое место жительства. Однако есть сведения о том, что он прожил здесь две и даже три недели [+2]. Не помогает решению этого вопроса и тот факт, что именно в Куба была сооружена первая мечеть, поскольку, согласно некоторым сведениям, строительство ее не было завершено к моменту отъезда Мухаммада из Куба, а по другим - местные мусульмане построили ее еще до появления Мухаммада в Куба [+3].

Во всяком случае, в одну из ближайших пятниц Мухаммад, предоставив своей верблюдице выбирать путь, отправился в центр оазиса. На пути, в селении бану салим, в долине вади Рануна, Мухаммад и его спутники совершили первое пятничное моление в Йасрибе, которое многие мусульманские авторитеты считают вообще первым пятничным молением, и произнес первую проповедь, обращенную к мусульманам (хутба), которую также считают первой хутбой в исламе.

Текст этой проповеди передается в источниках настолько различно, что возникает сомнение, сохранилось ли вообще у современников воспоминание о ее содержании [+4]. Если считать более достоверной краткую проповедь, приводимую Ибн Хишамом, то в ней можно найти только один момент, актуальный в те тяжелые для Мухаммада дни: "И кто может оградить свое лицо от [адского] огня хотя бы половинкой финика, да сделает [так]. А кто [ничего] не найдет - то добрым словом, ведь за него прекрасное вознаграждение - от десятикратного до семисот раз". Этот призыв к щедрости и благорасположению был как нельзя более кстати.

После проповеди Мухаммад продолжил путь по оазису, пока, наконец, верблюдица не остановилась в поселении бану ан-наджжар, родственников хашимитов по женской линии. Выбор этот, конечно, не был случаен, здесь Мухаммад мог чувствовать себя увереннее, чем где бы то ни было, но остановка, подсказанная верблюдице неведомыми силами, снимала с Мухаммада возможные подозрения и упреки, что он отдал предпочтение родне.

Одним из первых важных актов в создании новой общности верующих было массовое братание мухаджиров и ансаров. Обычай братания, скреплявшегося смешением в той или иной форме крови побратимов, был широко распространен в Аравии, и в отличие от союзов покровительства братание делало людей такими же близкими, как кровные братья. Каким образом оформлялось это братание, мы не знаем, но побратимы из Мекки и Йасриба также превращались в кровных родственников, на которых распространялось и право наследования друг другу [+5].

Ранние источники не датируют братание, более поздние относят его ко времени после постройки мечети у бану ан-наджжар [+6]. Неясно и число побратавшихся, наиболее реальным представляется число от 45 до 50 пар [+7].

Отношение к Мухаммеду и его проповеди среди йасрибцев было неоднозначным. С одной стороны, все арабские племена Йасриба хотя бы формально приняли ислам (во всяком случае, не сохранилось воспоминаний о принятии кем-либо из них ислама после хиджры), с другой стороны, оставалось немало людей, которые, признавая его как верховного арбитра, позволяли себе критически относиться к некоторым его словам и делам. Они были заклеймены в Коране как "лицемеры" (мунафикун), но даже враждебная к ним мусульманская историография не смогла приписать им никаких враждебных поступков, кроме отсутствия слепой веры. Гораздо серьезнее была оппозиция со стороны иудеев, которые прекрасно понимали, что появление Мухаммада и прекращение распрей усиливают арабскую сторону. Они, естественно, не признавали божественность его миссии и, как начитанные в Писании люди, охотно ловили Мухаммада на неверном понимании его и откровенно насмехались.

Скоро к этому прибавились и экономические причины враждебности. Главным торговым центром Йасриба был базар во владениях кайнука', за право торговли на котором приходилось платить какую-то пошлину. Мухаммад, считая ее незаконной наживой, решил противопоставить этому базару свой беспошлинный рынок. Сначала он установил на базаре кайнука' шатер, объявив его рынком мусульман, но когда Ка'б б. ал-Ашраф, халиф бану надир, повалил его, подрезав веревки, то Мухаммад выбрал другое место в пределах владений бану са'ида, на котором постепенно сложился центральный рынок Йасриба [+8]. Появление нового торгового центра вряд ли было встречено бану кайнука' одобрительно.

Мирное сосуществование четырех элементов: мухаджиров, ауситов, хазраджитов и иудеев - было невозможно без четырехстороннего соглашения, которое, однако, появилось не сразу и, видимо, несколько раз дополнялось. Его текст, дошедший до нас по двум линиям информации [+9], несомненно, восходит к одному источнику, скорее всего к хорошей копии с подлинника. Первая, наиболее ранняя часть договора гласит (по Ибн Хишаму с восполнением некоторых пропусков по Абу Убайду и некоторыми лучшими его вариантами, в угловых скобках, нумерация статей - общепринятая в востоковедении):

"Во имя Аллаха милостивого, милосердного!

Это - письменное соглашение (китаб) Мухаммада пророка между верующими и мусульманами курайшитами и <жителями> Йасриба и теми, кто следует за ними, присоединяется к ним, и <живет вместе с ними>, и сражается вместе с ними за веру, о том, что: (1) они - одна община (умма), отдельная от других людей; (2) мухаджиры из курайшитов - остаются, как есть [+10], они раскладывают между собой <прежние виры>, и выкупают своих пленных как подобает [+11], и равно делят между верующими <и мусульманами>; (3) и бану ауф - остаются, как есть, раскладывают между собой свои прежние виры, и каждый <их> род (та'ифа) выкупает своих пленных, как подобает, и равно делят между верующими; (4) и бану ал-харис <б. хазрадж> - остаются, как есть...; (5) и бану са'ида - остаются, как есть...; (6) и бану джушам - остаются, как есть...; (7) и бану ан-наджжар - остаются, как есть...; (8) и бану амр б. ауф - остаются, как есть...; (9) и бану ан-набит - остаются, как есть...; (10) и бану аус - остаются, как есть...; (11) и что верующие не оставляют безродного [+12] среди них без того, чтобы дать ему, как подобает, для выкупа или виры; (12) и что верующий не может заключить союз покровительства (хилф) с мавлой верующего без согласия [патрона]; (13) и что благочестивые верующие - против того из них, кто оскорбит или совершит большую несправедливость или преступление, или нападение, или расстройство дел верующих: все они будут против него, даже если он будет сыном одного из них; (14) и что не убьет верующий верующего из-за неверующего и не будет помогать неверующему против верующих; (15) и что покровительство Аллаха - едино, он оказывает покровительство и ничтожнейшему из них, поистине, верующие - покровители друг другу от остальных людей; (16) и что тем из иудеев, кто следует за нами, - помощь и равенство, их не притеснят и не будут помогать против них; (17) и что мир для верующих един; не замиряется один верующий без другого во время войны на пути Аллаха - [мир] должен быть [для всех] равным и справедливым; (18) и что каждый из отрядов, выступающих вместе в поход, сменяет друг друга [в атаке?]; (19) и что верующие мстят друг за друга за ту кровь, что прольется на пути Аллаха; (20) и что благочестивые верующие находятся на самом лучшем и прямом пути; ни один неверующий (?) не должен оказывать зашиты ни имуществу курайшита, ни ему самому и выступать ради него против верующего; (21) и что, кто преднамеренно убьет верующего и вина его очевидна, тот подлежит смерти в отмщение, разве только обязанный мстить согласится [на виру], - и что все верующие будут против него и не дозволено им иного, как стоять против него, (22) Не дозволяется верующему, признающему то, что [содержится] в этой грамоте, и кто верует в Аллаха и Последний день, помогать нарушителю и давать ему приют, а кто поможет ему или приютит, тому - проклятье Аллаха и не будут приняты от него раскаяние и исправление; (23) а если вы разойдетесь в чем-то, то обращайтесь с этим к Аллаху и Мухаммаду, да будет над ним мир".

Несколько позже, но, во всяком случае, до конца первого года пребывания в Йасрибе был заключен договор, регулировавший отношения мусульманской общины с иудеями, входившими в состав многих арабских родов или связанными с ними узами союзничества. Текст соглашения был, видимо, приписан к предыдущему. Мы не будем цитировать текст целиком (тем более что неясно, какими статьями он кончался первоначально), ограничившись вводными формулировками.

"(24) Иудеи несут расходы вместе с мусульманами, пока те воюют; (25) и, воистину, иудеи бану ауф - их мавали и они сами - [одна] община с верующими [+13], [но] у иудеев своя религия, а у мусульман - своя; тот, кто совершил несправедливость или преступление, тот, воистину, будет виноват только сам и его семья".

Далее с теми же формулировками и со ссылкой на те же права, что и у иудеев бану ауф, перечисляются иудеи родов бану ан-наджжар, ал-харис, са'ида, джушам, ал-аус и са'лаба, которым вменялось в обязанность помогать мусульманам против их врагов и не воевать без разрешения Мухаммада. Видимо, примерно те же условия были и в договорах с могущественными иудейскими племенами кайнука', надир и курайза, но они не дошли до нас, так как Мухаммад аннулировал их договоры при изгнании этих племен.

Примечательно, что в момент заключения второго договора Мухаммад считал мусульман и иудеев одной общиной верующих (ал-му'минун), хотя и исповедующих разные религии (дин), поскольку еще был убежден, что проповедует то же откровение, которое было дано Мусе (Моисею). Это положение договора - лучшее доказательство его подлинности, так как ни одному позднему фальсификатору не пришла бы в голову мысль зачислить иудеев в одну общину с мусульманами.

Эти договоры - хорошо продуманные документы, составленные практически мыслящим политическим деятелем. Возможно, что в них отразились также мнения и формулировки противоположной стороны, но общий характер, несомненно, зависел в первую очередь от Мухаммада. Он подошел к организации новой общины очень осторожно: все прежние связи и обязательства отдельных родов были сохранены, авторитет местных вождей не ущемлялся, за собой Мухаммад закрепил лишь решение спорных вопросов. Вместе с тем утверждались принципиально новые основы политической организации: солидарное выступление против внешних врагов и защита всех членов общины; индивидуализация ответственности преступника, лишавшая его защиты рода, ставила преграду межродовой борьбе, долго терзавшей оазис.

Эти соглашения, не совсем точно называемые европейскими исследователями "конституцией Медины" (что рождает иногда неверные толкования [+14]), свидетельствуют о политическом и дипломатическом таланте Мухаммада.

В течение примерно полугода после прибытия в Йасриб Мухаммад был занят строительством мечети в квартале бану ан-наджжар и своего дома рядом с ней, вживаясь в новую ситуацию, а из Мекки небольшими группами и поодиночке перебирались мусульмане, которые не могли уехать раньше. Наконец, он послал Зайда б. ал-Харису в Мекку за своей семьей, вместе с ним за семьей Абу Бакра поехал Абдаллах, сын Абу Бакра. Обе семьи беспрепятственно выехали из Мекки, из чего следует, что мекканцы не были настроены слишком враждебно против беглецов.

Когда позиции Мухаммада в Йасрибе укрепились, и в Мекке не осталось людей, которые могли бы стать объектом мести, он перешел к открытой борьбе против своих заклятых врагов. Положение Йасриба вблизи от важнейшего для мекканцев торгового пути позволяло наносить им болезненные удары, нападая на караваны.

Первый набег был предпринят в рамадане на седьмом месяце после хиджры, т. е. в апреле 623 г. Группа из 30 мухаджиров во главе с Хамзой б. Абдалмутталибом вышла на караван, возглавляемый Абу Джахлем, но не напала на него из-за численного перевеса мекканцев [+15]. Безуспешными оказались и две следующие попытки нападений на караваны. Тогда набег решил возглавить сам Мухаммад, понимавший, что без реальных побед его сан пророка может оказаться недостаточным для удержания главенства в Йасрибе.

Отряд Мухаммада численностью 60 человек достиг Ваддана на вади ал-Фар', но столкновение было предотвращено вождем племени ад-дамра, через земли которого шел караван, и мусульмане ушли в Йасриб. Источники сообщают точную дату этого набега: Мухаммад выступил из Йасриба в понедельник 12 сафара 2 г. х. (15 августа 623 г.) и вернулся в начале раби' I (в начале сентября) [+16]. Столь же безуспешными были и два других набега в следующие месяцы. Когда же Мухаммад вернулся из последнего, то ему пришлось пуститься в погоню за бедуинами племени фихр, которые угнали овец с йасрибских пастбищ. Но и эта погоня кончилась ничем.

Эти неуспехи в сочетании с религиозной оппозицией, которую оказывали иудеи Мухаммаду как толкователю священного писания и пророку, ставили под угрозу весь его авторитет. Первое удачное нападение относится к началу 624 г., когда небольшая группа мусульман (от 7 до 12 человек) с большими предосторожностями сумела добраться до Нахлы на дороге между Меккой и Таифом и напасть на караван, везший изюм и другие товары из Таифа. Неожиданное нападение увенчалось успехом: груз был захвачен, один мекканец, халиф Утбы б. Раби'а, был убит, двое взяты в плен. Мухаммад будто бы так огорчился, что стычка, приведшая к убийству, произошла в священный месяц раджаб (когда войны считались запрещенными), что отказался взять причитавшуюся ему часть добычи. Однако вскоре последовало откровение, пояснявшее, что война с врагами веры разрешена и в запретные месяцы:

"Они спрашивают тебя о запретном месяце, о сражении в нем. Скажи: "Сражение в нем - грех великий, а отказ от [сражения] на пути Аллаха, неверие в него и запретную мечеть и изгнание оттуда ее людей - еще тяжелее перед Аллахом". Ведь соблазн - более тяжкий грех, чем убиение" [Кор., пер., II, 217/214].

Мекканцам пришлось вступить в переговоры с Мухаммадом о выкупе пленных. Один из них был освобожден за 1400 дирхемов, как только в Йасриб возвратились отставшие Са'д б. Абу-л-Ваккас и Утба б. Газван, о судьбе которых Мухаммад очень беспокоился, а второй предпочел принять ислам и остался а Иасрибе [+17].

С первым вооруженным столкновением между мусульманами и мекканцами связано много рассказов, так как при этом были первые убитые, первая добыча и первые пленные в истории ислама. Особенно смущало историков распоряжение Мухаммеда о нападении на караван в священный месяц раджаб. Поэтому ал-Вакиди говорит, что нападение произошло в последний день раджаба и нападавшим оставалось либо нарушить мир в священный месяц, либо допустить, чтобы караван на следующий день оказался в хараме Мекки, где его нельзя было трогать. По другим же источникам оказывается, что нападение было совершено на границе раджаба и предшествующего месяца джумада II.

Не исключено, что Мухаммад намеренно послал отряд в раджабе, чтобы показать, как мало стоят языческие традиции, но когда увидел, какую отрицательную реакцию это вызвало у его союзников, то поспешил объяснить нарушение священного месяца необходимостью выбора меньшего из двух зол - прегрешения и неверия. Во всяком случае, и в дальнейшем он не воздерживался от военных действий в раджабе.

БИТВА ПРИ БАДРЕ

hoc107 Рис. 7.Район между Мединой и Бадром (105 KB)

Этот первый, хотя и очень случайный и сомнительный, успех поощрил Мухаммада на более серьезное военное предприятие- нападение на большой караван, возглавляемый Абу Суфйаном, который должен был в марте возвращаться из Газзы. Этот караван из 1000 верблюдов с грузом на сумму около 50000 динаров, в который вложили средства почти все мекканцы, сопровождали 70 человек, которых было вполне достаточно в обычных условиях для защиты каравана, охраняемого соглашениями с бедуинами. Но на сей раз Мухаммаду удалось преодолеть нежелание ансаров ввязываться в конфликты за пределами своего оазиса и привлечь для участия в набеге кроме 75-80 мухаджиров еще около 230 ансаров [+18], хотя йасрибская верхушка воздержалась, и поэтому в отряде было только два коня и 70 верблюдов, на которых ехали поочередно.

На сборы ушло довольно много времени, весть о готовящемся нападении дошла до Абу Суфйана, и он из Табука послал гонца в Мекку с просьбой о помощи. Весть о том, что средства, вложенные в караван, могут пропасть, вместе с не успевшим остыть возмущением из-за нападения в Нахле всколыхнула весь город. Тем, кто не имел средств для снаряжения в поход, богачи жертвовали оружие и деньги на экипировку. Не могли остаться в стороне и хашимиты: их старейшина Абу Лахаб из-за болезни остался дома, послав вместо себя должника из махзумитов, аннулировав за это долг, а двум другим дядьям Мухаммада, ал-Аббасу и ал-Харису, пришлось идти самим.

Всего Абу Джахл, возглавивший мекканское ополчение, собрал около 1000 человек со 100 конями и 700 верблюдами. Эта сила явно предназначалась не для прикрытия каравана, а для нанесения Мухаммаду такого удара, который навсегда отбил бы у него охоту нападать на своих бывших соплеменников. Ядро этого войска составляли махзумиты (180 человек, из которых 30 конников) и род абдшамс, возглавляемый Абу Джахлем.

Мухаммад выступил из Йасриба в воскресенье 14 (12?) рамадана (10 марта 624 г.). Мекканцы в этот момент были примерно на том же расстоянии от Бадра (между ал-Усфаном и ал-Кудайдом) (рис. 7 и 8). В двух переходах от Бадра он послал разведку, которая сообщила, что караван прибудет не завтра, так послезавтра, но Абу Суфйан, торопивший свой караван, прибыл раньше, узнал о разведке, обошел Бадр с запада по берегу моря и послал гонца навстречу мекканскому войску, чтобы предупредить, что благополучно миновал опасное место и помощь больше не нужна [+19]. Это известие, полученное, когда мекканское войско подходило к ал-Джухфе, вызвало раскол среди мекканцев: многие сочли, что после спасения каравана нет смысла продолжать поход и проливать кровь собратьев, как бы они ни провинились, порвав узы родства и последовав за Мухаммадом. Той же ночью зухриты тайно покинули лагерь, а на следующий день с дороги повернули назад адиты, издавна враждовавшие с абдшамс. Таким образом, мекканское войско сократилось примерно на полторы сотни бойцов.

Заколебался даже вождь абдшамс Утба б. Раби'а, на котором лежал долг отомстить за ал-Хадрами, убитого в Нахле, остававшийся единственной веской причиной для сражения с мусульманами. Он изъявил готовность взять на себя уплату виры родственникам убитого при Нахле, чтобы уничтожить последнюю причину, толкавшую на сражение с сородичами. Это действительно сделало бы поход в глазах участников бессмысленным, и Абу Джахл принял все меры, чтобы помешать уладить конфликт. Он обозвал Утбу трусом, высказал подозрение, что тот боится сражения со своим племянником Мухаммадом и сыном, находившимся в его войске, а в довершение всего сыграл на родственных чувствах брата убитого, сказав ему, что Утба хочет откупиться, и тот в самой обидной форме публично обвинил Утбу в вероломстве. Все это настолько задело самолюбие старого вождя, что он ради доказательства собственной храбрости отказался от первоначального намерения.

Естественно, что все это не способствовало укреплению боевого духа мекканцев накануне сражения, где они могли скрестить оружие с самыми близкими родственниками ради мести за кровь одного из союзников рода абдшамс.

Мухаммад подошел к Бадру в четверг вечером 18 рамадана/ 14 марта и, конечно, к этому времени должен был знать, что караван уже ускользнул от него, хотя средневековые историки не говорят об этом.

Положение его было незавидным: с трудом сколоченный отряд пришел к пустому месту, возвращаться в Йасриб после долгих сборов с пустыми руками значило подвергнуться заслуженным насмешкам и потерять всякий авторитет. Единственным выходом из положения могло быть столкновение с мекканцами, численности которых Мухаммад мог еще не знать. Но вскоре разведка захватила у колодцев высланных вперед мекканских водовозов, и стало ясно, что придется иметь дело со всей мощью мекканцев.

Мусульмане будто бы сначала не поверили словам пленных и решили, что они ложью пытаются отвести опасность от каравана, только Мухаммад серьезно отнесся к этим сведениям. Однако трудно поверить, что Мухаммад, предприняв столь важный для него поход, заблаговременно посылая дальнюю разведку по маршруту каравана, вдруг в последний момент допустил такую оплошность - о проходе каравана через место предполагаемого перехвата он узнает только на четвертый день! Несомненно, и он, и его ближайшее окружение узнали об этом, как и о подходе мекканского войска, еще на пути к Бадру. Недаром, по некоторым сведениям, на последнем этапе движения после получения сведений о приближении мекканцев Мухаммад собрал военный совет. Мы можем не принимать на веру речи, которые держали его участники, но сам факт совещания свидетельствует о том, что неприятные известия были получены до прибытия в Бадр, хотя для большинства воинов перспектива жестокого сражения с превосходящими силами противника вместо легкой стычки за богатую добычу могла раскрыться только в последний момент.

Как бы то ни было, Мухаммад первым подошел к месту будущего сражения и приготовился к нему: засыпал часть колодцев, чтобы оставить противника без воды, занял удобную позицию и вдохновил своих воинов обещанием помощи от Аллаха. Мекканцы, втайне надеявшиеся, что мусульмане, увидев их численный перевес, уйдут без боя, были неприятно поражены решимостью своего противника.

В пятницу 19 рамадана (15 марта 624 г.) [+20] на рассвете Мухаммад выстроил свой отряд так, чтобы восходящее солнце слепило мекканцев. Стремительному натиску мекканской конницы он противопоставил неподвижный строй пехоты с плотно сомкнутыми щитами. В отличие от вождей племен, которые сражались впереди своих воинов, Мухаммад остался с Абу Бакром позади в шалаше из пальмовых листьев. Знамена мекканцев держали по наследственной привилегии знаменосцы из рода абдаддар, знамя мухаджиров нес брат одного из знаменосцев мекканцев.

Бой, как обычно, начался поединками. Защитить свое доброе имя перед соплеменниками выехал Утба б. Раби'а со своим старшим братом Шайбой и сыном ал-Валидом. Их вызов приняли Али, Хамза и Убайда б. ал-Харис. Соперники разделились по возрасту: самый младший, Али, схватился с ал-Валидом, а самый старый, Убайда, с семидесятитрехлетним Шайбой. Али и Хамза быстро справились со своими соперниками, а Убайде его противник отрубил ногу в голени. Подоспевшие ему на помощь Али и Хамза зарубили Шайбу и унесли Убайду с поля боя.

Как протекало развернувшееся после этого сражение, сказать невозможно, так как память участников сохранила лишь эпизоды индивидуальных схваток, в которых отличились они сами или их родичи. Видимо, конная атака мекканцев не прорвала стойкий пеший строй мусульман, это обескуражило мекканцев, не слишком-то рвавшихся в бой, и когда наиболее рьяные бойцы из абдшамс и махзум во главе с Абу Джахлем были убиты, а знаменосцы взяты в плен, то остальные, несмотря на численный перевес, побежали от отчаянно сражавшихся мусульман. На поле боя осталось лежать более полусотни убитых мекканцев, не меньше этого попало в плен [+21]. Мусульманам досталась богатая добыча, масса оружия, кольчуг, 10 или 30 коней и 150 верблюдов [+22]. Потери мусульман на фоне одержанной победы были совершенно ничтожны: 6 мухаджиров (считая Убайду, скончавшегося от раны на обратном пути), 2 аусита и 6 хазраджитов.

Списки погибших позволяют несколько прояснить картину сражения: во-первых, более половины убитых мекканцев - из родов абдшамс и махзум, к ним же принадлежит и половина пленных (часть из них - раненые), из чего мы можем заключить, что сражались в основном они, а остальные были сравнительно пассивны; во-вторых, половина мекканцев была убита мухаджирами, составлявшими лишь четверть отряда мусульман (особенно отличились Али и Хамза) [+23]; в-третьих, ни один мекканец и мухаджир не пал от рук противника из своего рода - все искали встречи с чужими.

Такой разгром более сильного противника поразил обе стороны. Для его объяснения позже родилась легенда о тысяче ангелов, присланных на помощь мусульманам в ответ на молитву Мухаммеда. Это объяснение вполне устраивало и побежденных, для которых поражение переставало быть позорным: одно дело - быть взятым в плен слабосильным врагом и совсем другое - ангелом, принявшим облик этого человека [+24]. Но этой легенде еще предстояло родиться и утвердиться в умах людей, а пока разгромленные мекканцы, наливаясь жаждой мести, бесславно возвращались домой навстречу воплям и проклятиям вдов. Абу Суфйан, оказавшийся теперь вождем курайшитов, поклялся отомстить за это поражение.

За несколько часов Мухаммад вырос в собственных глазах. Он и прежде искренне верил в свою миссию, но вся его убежденность смогла привлечь к нему несколько сотен верных последователей. Скептическое большинство требовало зримых доказательств истинности его миссии, требовало чуда. Напрасно уверял он их, что достаточно прежних знамений и чудес прежних пророков, чтобы поверить во всемогущество Аллаха, - ему не верили, и сам он в глубине души не мог не жаждать чуда. И вот оно совершилось! Втрое более многочисленный противник разгромлен, одни его злейшие враги убиты, и тела их брошены в старый колодец, а другие со связанными на затылке руками понуро бредут за победителями навстречу неизвестной судьбе. Кто теперь усомнится, после того как Аллах провел "явное различение" - ал-фуркан - между верующими и неверующими?

Теперь он мог не увещевать, а приказывать, не грозить неведомыми карами в час Страшного суда, а казнить. Вчерашний проповедник милосердия превратился в воинствующего политика.

На следующий день, миновав ущелье ас-Сафра, за которым можно было чувствовать себя в безопасности от возможного контрнападения мекканцев, мусульманское войско приступило к приятному процессу раздела добычи. Мухаммад получил лучший меч, имевший собственное имя Зу-л-Факар, и рыжего верблюда-скорохода, принадлежавшего Абу Джахлю. Трофеи с убитых, по-видимому, сразу забирали себе победители в схватке [+25], а остальная добыча была поровну разделена между всеми, кроме нескольких рабов, участвовавших в сражении. Получили долю даже те, кто отсутствовал по уважительной причине: Усман, оставшийся в Йасрибе при умиравшей жене, воин, сломавший ногу по пути к Бадру, разведчики, не участвовавшие в бою. Два владельца коней получили на них по две дополнительные доли.

Равный раздел вызвал недовольство отличившихся бойцов и старейшин, рассчитывавших на большую долю [+26]. С этим якобы связано появление 8-й суры "Добыча", объяснявшей такое решение волей Аллаха. Текст ее, как и большинства сур, составлен из частей, появившихся в разное время, но есть разделы, которые определенно касаются суждений и проблем, возникших в связи с Бадром. Сура открывается словами: "Они спрашивают тебя о добыче, так скажи: "Добыча принадлежит Аллаху и посланнику, бойтесь же Аллаха, разберитесь между собой и повинуйтесь Аллаху и его посланнику, если веруете"". Айат 41/42, конкретно формулирующий принципы раздела добычи ("И знайте, что если вы взяли что-то в добычу, то пятая часть - Аллаху и посланнику, и родственникам, и сиротам, и беднякам, и путнику, если вы уверовали в Аллаха и в то, что мы низвели нашему рабу в день различения, в день, когда встретились два отряда. Поистине, Аллах все может!"), несомненно, относится к более позднему времени, так как несколько источников свидетельствуют, что при Бадре Мухаммад получил личную долю (хотя, несомненно, лучшую, чем у других), а не пятину, хумс [+27].

Здесь же, у ас-Сафра, Али по приказанию Мухаммада обезглавил ан-Надра б. ал-Хариса, которого Мухаммад ненавидел за язвительные насмешки. На следующий день в Ирк аз-Зубйа казнили одного из наиболее ярых преследователей Мухаммада, Укбу б. Абу Му'айта. Судьба еще одного гонителя Мухаммада, Ту'аймы б. Ади, неясна: по одним сведениям, он убит Хамзой в бою, по другим - попал в плен и был обезглавлен тем же Хамзой [+28].

Сразу же после победы были посланы гонцы в Йасриб и Куба; в Ирк аз-Зубйа кто-то из йасрибской верхушки встретил победителя с поздравлениями, на пятый день после сражения в Йасриб прибыл сам Мухаммад, а за ним пригнали пленников. Воздержавшиеся от похода оказались посрамленными и стали объяснять отказ тем, что думали - дело идет о набеге на караван, а не о сражении за веру [+29].

hoc108 Рис. 8. Центральный Хаджаз в начале VII в. (82 KB)

Средневековые историки, сравнительно подробно описывая внешний ход событий, мало освещают колебания и разногласия, проявлявшиеся в этом походе. Эта внутренняя сторона в какой-то мере зафиксирована в упомянутой 8-й суре: "(5) Вот, вывел тебя твой господь из дома твоего ради истинного дела, а часть верующих не хотела. (6) Спорили с тобой об истинном деле, после того как оно прояснилось, будто тех гонят на смерть, а эти [+30] смотрят. (7) Когда пообещал вам Аллах, что один из двух отрядов достанется вам, то вы хотели, чтобы вам достался не тот, что мощен. А Аллах желает утвердить истину своими словами и искоренить неверующих без остатка... (42/43) Вот, вы были на ближайшем берегу, а они - на дальнем, а едущие - ниже вас. Если бы вы назначили встречу, то разошлись бы, но Аллах предназначил, чтобы это дело свершилось, (44) чтобы погиб тот, кто погиб, для доказательства и жил бы оставшийся в живых для доказательства. Поистине, Аллах все слышащий, все знающий!"

Эта сура, во многом точно отражающая конкретное событие, интересна для понимания того, каким образом появлялись проповеди Мухаммада в Йасрибе. Многие отрывки этой суры были бы вполне уместны для подъема духа воинов перед сражением как откровение, данное свыше, как неоспоримая истина: "(15) О те, которые уверовали! Когда встретите неверующих, которые атакуют, то не обращайте к ним тыл. (16) А кто обратит к ним тыл не для обманного бегства или для присоединения к отряду, тот навлечет на себя гнев Аллаха. Его пристанищем будет геенна, а это - скверная судьба... (45/47) О вы, которые уверовали! Когда встречаете отряд, то будьте стойки и часто поминайте Аллаха - может быть, вы получите успех". Однако, по единодушному утверждению всех ранних авторитетов, эта сура появилась после сражения, как комментарий к свершившемуся, из чего следует, что уже в это время проповеди Мухаммада появлялись не в состоянии экстаза, хотя, быть может, ему и требовалось привести себя в особое возбужденное состояние.

Скептики и тогда могли бы указать на то, что предсказания даются задним числом, но скептикам и насмешникам скоро стало не до шуток; вскоре после возвращения победителей ночью была убита в своем доме арабка-иудаистка Асма бт. Марван, сочинившая насмешливые стихи о Мухаммаде [+31], а немного спустя - Абу Афак, один из старейшин группы амр б. ауф, упорно противившийся исламу [+32]. Второе убийство произошло с ведома и одобрения Мухаммада.

ФОРМИРОВАНИЕ МУСУЛЬМАНСКОЙ ДОГМАТИКИ И ОБРЯДНОСТИ

Мухаммад прибыл в Йасриб с набором бессистемных монотеистических представлений, чисто арабских и трансформировавшихся в арабской языческой среде элементов христианской и иудаистской догматики. Общая идея покорности Аллаху и неизбежности наказания противящихся, проповедуемая с большой эмоциональностью и убежденностью среди враждебно настроенных к Мухаммаду курайшитов, не мешала ему совершать традиционный обряд поклонения Ка'бе и существовать в рамках привычного жизненного уклада. В Йасрибе же, где значительная часть жителей признала его пророческую миссию, требовались не общие призывы, а конкретные действия по организации новой религиозной общины, разработка догматики и права. Даже неспециалист, читая Коран в переводе, сразу замечает изменения в характере проповеди, которая становится менее эмоциональной и более конкретной.

Первым новшеством, как мы видели, было создание специального места для коллективного моления, которое не имело бы ничего общего ни с Ка'бой, ни с синагогой, ни с церковью, оно должно было вмещать всех мусульман и быть по возможности простым для сооружения, это вызвало необходимость ряда новых решений: как ориентировать мечеть, как созывать верующих со всего оазиса. Первая мечеть в Куба была, видимо, ориентирована на восток, как христианские храмы [+33], главная мечеть Йасриба, построенная к концу первого года хиджры, была ориентирована на север, на Иерусалим. Призыв к молитве был организован очень просто - вольноотпущенник Мухаммада и один из первых мусульман, Билал, отличавшийся сильным голосом, стал с крыши соседнего с мечетью дома, а затем с крыши дома Мухаммада громко возглашать призыв, состоявший из величания Аллаха и формул исповедания веры: "Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммад - посланник Аллаха!" Этот призыв стал называться азаном, а человек, возглашающий его, - муаззином.

Вторым новшеством было предписание еще одной, четвертой молитвы в середине дня. Кроме того, было удвоено число рак'атов, а молитва в два рак'ата разрешалась только в дороге. Эти мелочи, не имевшие принципиального значения, играли большую роль в самоопределении религии, осознании ее самостоятельности и непохожести на другие, поскольку внешняя, обрядовая сторона религии всегда воспринимается особенно остро ее адептами и противниками, порой даже оказывается важнее для основной массы верующих, чем догматические тонкости.

Накопление новых черт обрядности и вероучения происходило в условиях постоянной прямой или косвенной дискуссии с иудеями. В начале своей проповеди Мухаммад был уверен, что его ханифство - та же вера, что заключена в Писании иудеев - в Торе. Некоторая полемика с ними, возможно, содержится уже в мекканской части Корана, но скорее всего это результат последующей редакции. При первых же контактах выяснилось, что, признав Мухаммеда верховным арбитром, пришедшим со стороны, иудеи совершенно не желали принять его как вероучителя. Более того, путаные представления Мухаммада о библейских сюжетах могли только вызвать насмешки людей, знакомых с ними с раннего детства.

Первоначальное почтение к "людям Писания" и неразработанность обрядности новой религии побуждали Мухаммада перенимать некоторые культовые установления. Так, он одновременно с иудеями держал пост "дня очищения" 10 тишры ('ашура')+34. С этим же, вероятно, связано и предписание обращаться при молитве к Иерусалиму [+35]. Нe исключено, что тогда же появились предписания относительно пищи, которые по краткой формулировке самой поздней суры Корана сводятся к тому, что "пища тех, кому даровано Писание, разрешается вам и ваша пища разрешается им" (V, 5/7) [+36]. Действительно, в последних мекканских и первых мединских сурах запрещается есть мертвечину (под этим подразумевается и скот, убитый без выпускания крови), кровь и мясо свиньи (VI, 145/146; II, 172- 173/167-168).

Но постепенно происходит отрезвление: оказалось, что иудеи не отождествляют его проповеди с учением, заключенным в их Писании, и он им бросает раздраженно: "Те, кому дано было нести Тору, а они ее не понесли, подобны ослу, нагруженному священными книгами... Скажи: "О вы, которые исповедуют иудаизм! Если вы утверждаете, что вы ближе к Аллаху, чем прочие люди, то пожелайте смерти, если говорите правду"" [+37] (LXII, 5-6).

Через несколько месяцев после прибытия Мухаммад, видимо, отказался от попыток обратить иудеев в ислам или найти какую-то общую религиозную почву. Как свидетельствует одно из жизнеописаний, на пятом месяце пребывания в Йасрибе он "примирился с иудеями, заключил с ними договор и оставил им их веру и имущество и поставил им условием, чтобы они не помогали никому против него, а если на него нападет враг, то помогали бы ему" [+38]. Вероятно, с этим неясным свидетельством следует связывать третью, более позднюю часть договора с йасрибцами.

Вскоре после этого Мухаммад неожиданно для его сторонников меняет ориентировку при молитве: в качестве киблы предписывается направление на Ка'бу [+39]. "Мы видим, как ты поворачиваешь свое лицо [в разные стороны] неба, и мы обратим тебя к кибле, которой ты будешь доволен. Поверни же свое лицо в сторону запретной мечети. И где бы вы ни были, обращайте ваши лица в ее сторону. Ведь те, кому даровано Писание, знают, конечно, что это - истина от Господа их,- поистине, Аллах не небрежет тем, что они делают" (II, 144/139). Это неожиданное решение вызвало насмешки иудеев над незадачливым пророком, который даже не знает, куда поворачиваться во время молитвы. Ответом на эти упреки был стих Корана "Вот скажут глупцы из этих людей. "Что отвратило их от киблы, которой они держались?" Скажи "Аллаху принадлежит и восток и запад. Он ведет, кого хочет, к прямому пути"" (II, 142/136).

Одновременно с этим возникает историко-религиозное обоснование особой роли Ка'бы. Главной фигурой предшествующей истории взаимоотношений Аллаха и человека становится Ибрахим, библейский Авраам. Оказывается, что Аллах заключил союз [+40] с Ибрахимом именно в Мекке и приказал ему построить "дом" (ал-байт), т е Ка'бу, установить законы и призвать людей совершать паломничество к Ка'бе.

Ибрахим оказывается одновременно и предвестником ислама, и отцом Исма'ила, прародителем арабов. Правомочность ислама как религии, равной иудаизму и христианству, приобретает любезное сердцу арабов того времени генеалогическое обоснование. Учение Авраама-Ибрахима древнее Торы, а сам он, как прадед арабов и евреев, принадлежит не только последним, и вера его не иудаизм и не христианство. "Неужто вы скажете, что Ибрахим. и Исма'ил, и Исхак, и Йа'куб, и потомки были иудеями или христианами? Скажи "Вы больше знаете или Аллах? Кто же нечестивее того, кто скрыл у себя свидетельство Аллаха? Поистине, Аллах не небрежет тем, что вы делаете!"" (II, 140/134)

Таким образом, иудаизм, христианство и ислам - три проявления одного божественного завета, который открывается каждому народу через пророка, избранного из его среды. Мухаммад послан к арабам, которые до сих пор не имели завета. Коран не позволяет понять, как в представлении Мухаммада сочеталось его посланничество к арабам и призыв к иудеям принять ислам как единственно правую веру.

Следующим этапом ритуального обособления ислама было введение особого поста, который отличался от христианского воздержанием от пищи и питья весь день от темна до темна в течение месяца рамадан, без ограничения в выборе пищи после наступления темноты (естественно, кроме запретной для мусульманина).

Первоначально предписания относительно поста касались только еды и питья, другие проявления воздержания в течение рамадана не требовались: "Разрешается вам в ночь поста сближение с вашими женами: они - покров для вас, и вы - покров для них. Узнал Аллах, что вы обманываете сами себя, и снизошел к вам и простил вас. Так что совокупляйтесь с ними и домогайтесь того, что предписал вам Аллах... И не прикасайтесь к ним, когда вы благочестиво пребываете в местах поклонения" (II, 187/183).

Мусульманская традиция относит установление поста в рамадан к середине ша'бана 2 г. х., перед походом на Бадр, однако некоторые исследователи полагают, что он был введен в ознаменование победы при Бадре, но сразу же по возвращении в Медину или на следующий год - единого мнения нет [+41].

Во всяком случае, можно сказать, что за два года пребывания Мухаммада в Йасрибе его вероучение приобрело идеологическую самоосознанность и внешние формы отличия в проведении молитвы, поста и выборе центральной святыни. Победа Мухаммада при Бадре подкрепляла его правоту в глазах окружающих лучше любых логических аргументов. Йасриб из обычного селения стал для мусульман Столицей пророка, Мадинат ан-наби, или просто Мединой.

ИЗГНАНИЕ БАНУ КАИНУКА'

Воодушевленный победой, Мухаммад решил активизировать пропаганду ислама и обратить в свою веру наиболее упорных противников - иудеев. Он призвал бану кайнука' принять ислам, угрожая, что иначе Аллах накажет их хуже, чем курайшитов [+42]. Но те ответили ему: "Не обольщайся тем, что случилось у тебя: ты одолел людей, неискушенных [в войне], а мы дети войны, и если сразишься с нами, то узнаешь, что с подобными нам не сражался". Скорее всего этот текст ответа был придуман мусульманскими авторами или их информаторами задним числом, важно одно, что эта группа в ответ на предложение принять ислам ответила твердо и не без вызова. В возникшей напряженности между бану кайнука' и мусульманами, упоенными успехом неожиданной чудесной победы, достаточно было малейшего толчка, чтобы началась война. И он произошел около 10 апреля 624 г. После уличной стычки бану кайнука' отступили в свой укрепленный квартал, где их осадили мусульмане [+43]. Никто из прежних союзников по битве при Бу'асе не поддержал их, а собственных сил, видимо, было так мало [+44], что они ни разу не решились схватиться с осаждающими. Ал-Вакиди прямо пишет: "Они не покидали свою крепость, не выпустили ни одной стрелы и не сражались". Вероятно, кайнука' не имели запасов продовольствия, поскольку через две недели вынуждены были сдаться на милость победителя. Мухаммад будто бы решил перебить всех поголовно, но Абдаллах б. Убайй умолил сохранить им жизнь. Причины такого жестокого решения, как и причины безоговорочной капитуляции кайнука', остаются неясными. Видимо, во всей этой истории были какие-то моменты, о которых современники предпочитали молчать. В той же, 8-й суре Корана мы находим айаты, которые могли появиться в ответ на упреки в вероломстве: "(58/60) А если ты боишься от людей измены, то и ты точно так же отбрось договор с ними, поистине, Аллах не любит изменников (59/61). И пусть не думают те, которые не веруют, что они опередили; они ведь не ослабят тебя" [+45]. Добившись замены казни капитулировавших изгнанием из оазиса, Ибн Убайй попробовал упросить Мухаммада отменить и выселение, но его даже не впустили в дом. Не привыкший к такой непочтительности, вождь оттолкнул мешавшего войти, но тот так сильно толкнул его, что он ударился о стену и разбил лицо до крови. Присутствовавшие при этой сцене представители бану кайнука' будто бы сказали, что сами не останутся жить там, где так обошлись с их покровителем. Они покинули Медину, бросив все, что нельзя было унести на себе, и переселились в Хайбар и Азриат (Южная Сирия).

Выселением руководил Убада б. ас-Самит, один из предводителей хазраджитов, как и Ибн Убайй состоявший в союзнических отношениях с бану кайнука' и сказавший Мухаммаду, что порывает с клятвой союзничества. На упреки Абдаллаха б. Убаййа в измене Убада ответил: "Ислам уничтожил эти договоры".

При разделе оставшегося имущества Мухаммад впервые воспользовался традиционным правом вождя получать особую долю добычи, но в отличие от прежней мирба' ("четверти") выделил лишь пятую часть, хумс[+46], который составил страховой фонд общины, находившийся в неограниченном распоряжении ее главы.

ВЫКУП ПЛЕННЫХ И НАБЕГ АБУ СУФЙАНА

Пленные мекканцы составляли важнейшую часть добычи, полученной при Бадре, так как выкуп за пленного равнялся цене нескольких верблюдов. Здесь же в плен попали представители всех богатых мекканских семей, и выкуп за каждого был положен в 100 укий (серебра), т е. 4000 дирхемов или 400 динаров [+47], а это равнялось цене 80 взрослых верблюдов. Естественно, что многие были не в состоянии внести такой выкуп, некоторых из них по просьбе Мухаммада освободили без выкупа, другие взамен выкупа обучали грамоте детей мусульман [+48].

Ситуация была щекотливой: в плену оказались ближайшие родственники мухаджиров и самого пророка, среди них были его дядя ал-Аббас, двое двоюродных братьев, Науфал б. ал-Харис и Акил б. Абу Талиб (родной брат Али), Сухайл б Амр ал-Джумахи, бывший деверь Сауды, жены Мухаммада, и Абу-л-Ас б. ар-Раби', муж Зайнаб. Мухаммад потребовал от ал-Аббаса заплатить выкуп не только за себя, но и за племянников и халифа его рода, попавшего в плен, сказав: "Ты человек богатый". Ал-Аббас пытался сослаться на то, что втайне он мусульманин, но скрывал это от родичей, на что Мухаммад резонно ответил: "Аллах лучше знает о твоем исламе. Если то, что ты говоришь, - правда, то Аллах тебя вознаградит за это, а по тому, что всем видно, - ты был против нас - так выкупай себя". Тогда ал-Аббас попросил зачесть в счет выкупа отобранное у него золото (800 динаров) и снова получил ответ: "Это то, что дал нам от тебя Аллах, великий и славный" [+49]. В других случаях Мухаммад оказался добросердечнее: отпустил без выкупа двух несостоятельных пленников из бану ал-мутталиб и одного из джумах.

Когда любимая дочь Зайнаб прислала в выкуп за своего мужа ожерелье, подаренное Хадиджей, растроганный Мухаммад отпустил Абу-л-Аса безвозмездно.

Весь апрель в Медину приезжали родственники пленных, чтобы их выкупить. Только Абу Суфйан, узнав о размере выкупа за своего сына, доставшегося в долю Мухаммада, отказался платить: "Да неужто соединятся против меня моя кровь и мои деньги?! Ханзалу убили, а мне еще выкупать Амра?!" Но вскоре в Мекку приехал один из ансаров из рода амр б. ауф, договорившийся с курайшитами, что они не помешают ему совершить малый хаджж. Абу Суфйан добился, чтобы его арестовали: по просьбе сородичей арестованного Мухаммад обменял его на сына Абу Суфйана.

Только после того как основная масса пленников вернулась в Мекку, Абу Суфйан решил исполнить свою клятву отомстить за Бадр. С четырьмя десятками всадников он приехал в ночь на 12 июня [+50] в восточную часть оазиса к горе Сайб и, оставив отряд, в одиночку отправился на разведку в селение бану надир, где один из предводителей племени снабдил его необходимой информацией. На рассвете мекканцы совершили набег на ал-Урайд, убили на поле одного мусульманина и его работника, подожгли пальмы или посевы и сразу же повернули обратно.

Мухаммад, спешно собрав двести человек, бросился в погоню и почти настиг мекканцев на второй день пути, но они, чтобы освободиться от лишнего груза, бросили мешки с савиком [*1] и оторвались от погони. Подобрав эти трофеи, по которым набег вошел в историю как "день савика", мусульмане через день вернулись в Медину, и 10 зу-л-хиджжа Мухаммад зарезал традиционное жертвенное животное, как было принято во время хаджжа в Мекке.

Первый военный успех придал Мухаммаду решимость распространить свое влияние за пределы оазиса, на районы обитания бану сулайм и гатафан, кочевавших восточнее и северо-восточнее Медины.

15 мухаррама 3/8 июля 624 г. Мухаммад с отрядом в 200 человек отправился к вади Каркарат ал-Кудр (80-90 км восточнее Медины, см. рис. 8), где будто бы собрались бану сулайм и гатафан, но никого не встретил и через 15 дней возвратился в Медину со стадом в 500 верблюдов, захваченных в верховьях вади одним из разъездов [+51].

Через три месяца, 12 раби' II 3/2 октября 624 г., Мухаммед с отрядом в 450 человек направился против бану са'лаба и мухариб (из племени гатафан), которые будто бы собрались в вади Зу-Амарр с враждебными целями. И на этот раз отряд никого не встретил и вернулся через 11 дней без сражения и без добычи [+52]. Спустя 2-3 недели столь же бесплодно закончился десятидневный поход на Бухран (Бахран) против бану сулайм [+53].

Если допустить, что средневековые авторы правы и целью этих походов было предупредить сбор бедуинов для подготовки нападения на Медину, то непонятно, почему ни разу готовившиеся к походу бедуины не напали хотя бы на авангард или один из разъездов: каждый раз Мухаммад приходил на пустое место. Видеть в этих походах просто демонстрацию силы восточным соседям Медины вряд ли возможно: серия бесплодных походов могла привести к противоположному результату.

По-видимому, истинной причиной было стремление нарушить торговлю мекканцев с Сирией, которые после поражения при Бадре пытались использовать пути восточнее Хиджаза [+54]. В этом случае такие бесплодные на первый взгляд походы могли оказать определенное воздействие на мекканцев.

Во второй половине ноября мекканцы под большим секретом снарядили небольшой караван с серебром, который должен был выйти на иракскую дорогу необычным безводным путем, проходимым лишь в зимнее время, и обойти зону, досягаемую для мусульман. Он, несомненно, и прошел бы незамеченным, если бы один из бедуинов племени гатафан, знавший об этом, не проговорился спьяна в винной лавке мединского иудея, куда захаживали и мусульмане. Мухаммад тотчас послал на перехват сотню всадников во главе с Зайдом б. ал-Харисой. Около ал-Карады, на пути к ар-Рабазе (см. рис. 8), Зайд внезапно напал на караван. Немногочисленное сопровождение разбежалось, только проводник и один курайшит попали в плен; мусульманам досталась солидная добыча, около 100 тыс. дирхемов, из которых 20 тысяч поступило в распоряжение Мухаммада как главы общины.

ИЗМЕНЕНИЯ В ОБРАЗЕ ЖИЗНИ

Как мы видим, за один год Мухаммад не только поднял свой авторитет политического главы Медины благодаря нескольким победам, но и стал заметно самостоятельнее. В Медину он прибыл с тем, что было на нем, и долго не имел собственного жилища. Все семь месяцев, что строились мечеть и дом при ней, Мухаммад жил у Абу Аййуба Халида б. Зайда, одного из 70 мединцев, присягнувших в Акабе. Абу Аййуб предоставил ему верхнюю часть дома, а его жена носила пищу, приготовлявшуюся для семьи, и, как вспоминала потом, Мухаммад был не привередлив и все хвалил [+55].

Только весной 623 г. Мухаммад послал Зайда б. ал-Харису в Мекку за семьей. С этого момента ему приходится содержать жену и двух взрослых дочерей и одного или двух рабов. Какими денежными средствами Мухаммад располагал в это время, мы не знаем. Ал-Балазури сообщает, что для перевозки семьи он дал Зайду двух верблюдов и 500 дирхемов, которые, по свидетельству Аиши, ему ссудил Абу Бакр [+56]. Из Мекки Мухаммад не мог вывезти значительную сумму денег, и в Йасрибе у него в первый год не было ни земельных владений (участок для дома около мечети ему подарил один из мединцев), ни доходов от торговли. Видимо, единственным надежным источником средств были помощь Абу Бакра и добровольные подношения состоятельных мусульман. Образ жизни главы общины был совершенно спартанский и гораздо скромнее, чем у многих его последователей.

Первым шагом отступления от прежнего аскетизма была женитьба на младшей дочери Абу Бакра Аише. Она была сговорена еще в Мекке, когда ей было лишь 6 лет. Мать девочки осмелилась заметить, что у них есть дочери и постарше, но Абу Бакр дал согласие [+57]. Такие ранние сговоры были обычными, а вот была ли обычной женитьба на девятилетней девочке - сказать трудно.

Никакого свадебного торжества при этом не было. По рассказу самой Аиши, все происходило следующим образом: "Мы приехали в Медину, и Абу Бакр поселился в ас-Сунхе у бану ал-харис б. ал-хазрадж. Пришел посланник Аллаха и вошел в наш дом, и собрались к нему мужчины из ансаров и женщины. Моя мать пришла ко мне, а я качалась на качелях между двумя ветками, она меня сняла, поправила мою прическу, сполоснула мне лицо водой, потом повела меня, а когда я оказалась около двери, остановилась со мной, потому что я немного запыхалась, потом ввела меня, а у нас в доме на сиденье [+58] сидит посланник Аллаха... Она посадила меня в его комнате и сказала: "Вот твоя семья, пусть они будут благословенны Аллахом для тебя и ты благословенна для них". Тут мужчины и женщины встали и вышли. И вошел посланник Аллаха ко мне в моем доме, и не закололи жертвенное животное и не зарезали ради меня овцу. А было мне тогда девять лет. Только прислал нам Са'д б. Убада блюдо, которое обычно присылал посланнику Аллаха" [+59]. Следует добавить, что ни один источник не упоминает свадебного подарка Мухаммада Аише.

Мухаммад, несомненно, любил Аишу и как первую жену-девственницу, которую познал на склоне лет, и как дочку, милого, проказливого ребенка, которого любили и появившиеся позже другие, взрослые жены. Мухаммад баловал ее и делал подарки, но в тот момент, видимо, у него просто ничего не было.

Когда же Мухаммад после Бадра выдал свою младшую дочь Фатиму за Али, то прямо сказал ему: "Сделай ей подарок". Услышав от Али, что у него ничего нет, Мухаммад посоветовал: "Продай кольчугу, которую я тебе подарил" [+60]. У Али в доме тоже было пусто, как передавали с его слов, у них была только кожаная подстилка, на одном конце которой они спали, а на другом - Фатима месила лепешки [+61].

Но успехи года, последовавшего за Бадром, явно оказали влияние на аскетического проповедника, который стал входить во вкус некоторых излишеств. Конечно, не следует думать, что весь хумс превращался в собственность Мухаммада. Он им распоряжался, а не пользовался: богатство в тех условиях только тогда было основой власти, когда его раздавали, а не накапливали. Но даже доля рядового воина была заметной при той скудной жизни. Во всяком случае, в феврале-марте 625 г. Мухаммад смог взять в жены сначала дочь Умара, Хафсу, первый муж которой заболел и умер во время похода к Бадру, а через месяц Зайнаб бт. Хузайма, муж которой скончался от раны на обратном пути из Бадра.

Не будем подходить к этому с точки зрения христианской морали и сразу обвинять Мухаммада в сластолюбии, как это иногда делают европейские исследователи: многоженство существовало задолго до него и в значительной степени было проявлением престижа, одним из атрибутов власти, способом скрепления политических союзов. С такой точки зрения женитьба на дочерях Абу Бакра и Умара могла иметь чисто политические причины, быть продиктованной желанием сплотить наиболее близких сподвижников (в том же году Мухаммад выдал свою дочь Умм Кулсум за Усмана). Даже женитьбу на Зайнаб, не курайшитке, можно объяснить благим желанием устроить вдову сподвижника, которая иначе осталась бы без средств к существованию. Некоторые вполне серьезные мусульманские ученые даже утверждают, что Мухаммаду женщины были ни к чему, до 53 лет он удовлетворялся одной женой, а много жен взял потом по высоким соображениям [+62].

Однако некоторые детали свидетельствуют не в пользу Мухаммада. Буквально через несколько месяцев после описанных выше браков [+63] Хафса застала Мухаммада со своей служанкой и возмущенно сказала: "Эй, посланник Аллаха! Что же это - в моем доме и на моей постели?!" Тот ответил: "Молчи! Клянусь Аллахом, никогда не приближусь к ней, только никому не рассказывай об этом". Но Хафса все-таки рассказала о случившемся Аише, и Мухаммад объявил Хафсе, что разводится с ней. Умар стал выяснять, чем провинилась его дочь, и все это вызвало неблагоприятный отклик в общине. В конце концов Мухаммад объявил, что Джабраил запретил ему разводиться с Хафсой из-за ее благочестия [+64]. Дальнейший ход событий показывает, что этот эпизод не был случайностью.

Теперь, когда в доме появились четыре жены со служанками, весь образ жизни Мухаммада должен был измениться, хотя быт оставался скромным. Прежняя его сосредоточенность на одной цели неминуемо должна была исчезнуть. В коранических проповедях начинают появляться отклики на семейные неприятности [+65], которые никак не объяснить особым экстатическим состоянием пророка.

БИТВА ПРИ УХУДЕ

Набег Абу Суфйана на Медину, предпринятый во исполнение опрометчиво данной клятвы и ради успокоения безутешных родственников погибших при Бадре, не мог, конечно, удовлетворить жажду мести за позорное поражение. Арабские источники говорят о том, что Абу Суфйан сразу же после Бадра предложил израсходовать прибыль от приведенного им каравана на подготовку похода возмездия [+66]. Годичное бездействие мекканцев (если не считать набега Абу Суфйана) свидетельствует скорее о том, что конкретная подготовка началась после захвата Зайдом каравана с серебром.

Ясно понимая, что одними собственными силами с Мухаммадом не справиться, Абу Суфйан привлек к походу сакифитов Таифа и племена, входившие в союз ахабиш. Общая численность армии составила примерно 3000 человек с 3000 верблюдов и 200 коней; 700 воинов имели кольчуги. Численность отдельных групп неизвестна, указывается только, что сакифитов было 100 человек. Можно думать, что курайшитов, составлявших ядро войска, было около 1000 человек. Вместе с войском отправились жены многих воинов и некоторые вдовы погибших при Бадре.

Эта армия двинулась на Медину дорогой паломников и утром десятого дня, в четверг 21 марта 625 г. [+67], достигла Зу-л-Хулайфы в 10 км юго-западнее Медины (см. рис. 6). Видимо, только в этот момент Мухаммад узнал о появлении противникА [+68]. Положение создалось критическое: Медина не была подготовлена к бою, а дойти до нее противник мог за 2-3 часа. Дозорные, высланные Мухаммадом, успели бы только предупредить о движении противника. Однако мекканцы неожиданно двинулись вниз по Акику и остановились на ночь в Ирде, а утром пустили скот на посевы мединцев и потравили их.

Только теперь Мухаммад собрал в мечети совет. Ибн Убайй, ссылаясь на опыт предков, советовал собрать всех в центральное поселение, спрятать женщин и детей в укрепленных башнях, откуда они могли бросать в противника камни, а самим встретить врага в узких улицах. Мухаммад склонялся к тому же. Но горячая молодежь жаждала отличиться в победоносном сражении и убедила встретить врага в поле и разгромить его.

Вечером мусульманское войско, насчитывавшее до 1000 человек [+69] и только на 1/10 обеспеченное кольчугами, вышло из Медины и, чтобы не столкнуться на марше с мекканцами, двинулось на север к вади Канат по восточной харре и встало на ночевку у замков Шайхан. Разведчики мекканцев подходили к краю харры, но подняться на нее не решились. Утром Мухаммад спустился в долину и пошел навстречу мекканцам, занимая позицию к северо-западу от горы Айнайн лицом к Медине, имея в тылу вади Канат. Во время утреннего перехода от мусульманского войска отделился и ушел в Медину Ибн Убайй с 300 своими сторонниками, сильно ослабив его перед самым боем. Свой уход он будто бы объяснял обидой на Мухаммада, послушавшегося юнцов. Но это никак не объясняет, почему он не остался в Медине сразу. Возможно, решение уйти в Медину родилось, когда Ибн Убайй увидел, что в результате маневра Мухаммада между мусульманским войском и Мединой оказались мекканцы. Во всяком случае, решение Ибн Убаййа следует признать в принципе правильным, так как, имея трехкратное превосходство, мекканцы могли одновременно двинуть часть сил на беззащитную Медину.

С чисто тактической точки зрения Мухаммад разумно расположил свое войско: левый фланг прикрывала гора Айнайн, на которой он поставил 50 лучников для защиты от кавалерии, строго наказав им ни при каких обстоятельствах не покидать этой позиции; правый фланг, видимо, упирался в берег вади, которое защищало мусульман от возможных обходных действий кавалерии мекканцев. Войско выступало под тремя знаменами: мухаджиров, аус и хазрадж, что скорее всего соответствовало обычному делению войска на центр (в данном случае отряд мухаджиров) и два фланговых отряда.

Таким же порядком выстроилось и мекканское войско, с той только разницей, что в нем был отдельный отряд конницы. Знамя курайшитов по традиции нес род абдаддар. Узнав об этом, Мухаммад вручил знамя мухаджиров представителю того же рода.

Сражение начали рабы и 50 ауситов, бежавших в Мекку после хиджры. Они кидались камнями, а мекканки, стоявшие за рядами воинов, улюлюкали и подстрекали воинов к мести за убитых при Бадре. Затем Абу Суфйан отослал рабов на охрану лагеря, сказав: "Не дело рабов - сражаться". Тогда на поединок вышли Талха б. Абу Талха и Али. Победителем оказался Али, и это послужило сигналом к атаке мусульман. У знамени курайшитов завязалась такая ожесточенная схватка, что были убиты один за другим семь знаменосцев; когда знамя упало, наступило замешательство, мусульмане опрокинули центр, прорвались в лагерь и начали его грабить. Поражение мекканцев, казалось, было неизбежным. Все решила жадность стрелков, оставленных на фланге. Увидев соблазнительное зрелище разграбления лагеря, большинство из них, забыв все наставления Мухаммада, побежало грабить лагерь [+70]. На горе остался только командир отряда с десятком стрелков.

Увидев это, Халид б. ал-Валид повел за собой конницу, стоявшую в резерве, легко смял десяток лучников и врезался в рассыпавшийся строй мусульман. Это остановило бегство мекканцев, и бой переместился на сторону мусульман, которые, в свою очередь, обратились в бегство, но отдельные группы продолжали сражаться; особенно упорные схватки происходили у знамени мухаджиров, где пали два знаменосца, и у знамени хазраджитов, под которым оказался Мухаммад с полутора десятками ближайших сподвижников из мухаджиров и ансаров. Эта группа постепенно отступала, то сокращаясь, то обрастая бойцами. Сам Мухаммад получил такой сильный удар мечом по голове, что несколько колец бармицы впились в щеку, кровь залила ему лицо, он пошатнулся и упал. Кто-то сгоряча закричал, что посланник Аллаха убит (потом верующие поняли, что кричал шайтан, принявший облик одного из мусульман, и паникер был оправдан). Это еще больше усилило беспорядок: одни побежали по вади Канат, преследуемые конницей, другие (в основном мухаджиры) укрылись на труднодоступных склонах Ухуда, к ним присоединился и Мухаммад. Объезжавший поле боя Абу Суфйан будто бы крикнул им: "[Этот] день - за день Бадра! Дни меняются, и война переменчива!" А узнав, что Мухаммад жив, предложил еще раз встретиться в Бадре через год [+71].

Когда победители покинули поле боя на верблюдах, ведя коней на поводу, а значит, не намереваясь продолжать сражение, мусульмане стали подбирать убитых и раненых. Из 700 мусульман, участвовавших в сражении, погибло от 70 до 74 человек (10 мухаджиров, в том числе дядя Мухаммада, Хамза, 23 аусита и 40 хазраджитов) [+72]. Чтобы скорее похоронить убитых, их клали по двое-трое в одну могилу, без саванов и обмывания - Мухаммад сказал, что павшие в бою за веру (шахиды) не нуждаются в этом [+73]. Мухаммад с остатком войска ехал к Медине, сопровождаемый воплями женщин, оплакивавших убитых. У мечети он с трудом сошел с коня, уединился в своей комнате и появился только к предзакатной молитве.

Судя по сведениям тех же источников, мекканцы потеряли убитыми втрое меньше, только 24 человека (20 курайшитов и 4 союзника-кинанита). Учитывая общую численность войска, можно сказать, что после битвы соотношение сил стало еще более выгодным для мекканцев. Почему же тогда Абу Суфйан, разгромивший отряд Мухаммада, имея в этот момент подавляющее превосходство в силах, ушел от Медины, а не дал новое сражение, чтобы покончить с Мухаммадом и его делом? [+74]. Ответ отчасти содержится в самих арабских источниках: Абу Суфйан совещался с курайшитами, что делать дальше, и они ответили ему: "Победа за нами, да надо бы уйти, потому что мы получили известие, что Ибн Убайй ушел с третью людей, а многие люди из аус и хазрадж еще не участвовали в сражении, и нет уверенности, что они не нападут на нас, а среди нас есть раненые, и большинство коней повреждено стрелами" [+75].

Видимо, и потери противников Мухаммада были значительнее, чем принято считать. Никто до сих пор не обратил внимания, что в имеющихся списках убитых другой стороны перечисляются только курайшиты, составлявшие примерно 1/3 войска Абу Суфйана, а у союзников, составлявших 2/3. войска, упоминаются лишь четверо убитых (четыре брата). Либо союзники пассивно наблюдали за схваткой, либо источники, опиравшиеся на информацию из мекканско-мединской среды, не имели сведений об убитых не-курайшитах, так же как, с другой стороны, почти нет сведений о том, кто из погибших мусульман был убит не-курайшитами. Упоминаются лишь четверо, убитых кинанитами, и двое - сулаймитами, но неизвестно, кем убиты 23 хазраджита. Не исключено, что значительная часть из них была убита именно союзниками курайшитов. Но если союзники активно участвовали в бою, то и потерять они должны были больше четырех человек. В таком случае иначе будет выглядеть и нежелание Абу Суфйана продолжать военные действия. Следует учитывать и чисто психологический фактор: поход был предпринят для отмщения за убитых, чувство мести было удовлетворено, а вступать в новое, более тяжелое сражение ради абстрактных целей никому не хотелось, особенно союзникам Абу Суфйана.

Ночь в Медине прошла беспокойно, в мечети всю ночь дежурили ансары, а утром Мухаммад призвал всех участников битвы, и только их, преследовать Абу Суфйана. Далеко не все откликнулись на этот призыв. Вместе с ранеными набралось около 250 человек [+76]. Уже из этого следует, что поход носил реабилитационный характер, был направлен не столько против мекканцев, сколько для восстановления своего пошатнувшегося авторитета у мединцев.

Преследователи дошли до Хамра ал-Асад, где захватили двух отставших мекканцев, и стали здесь лагерем. Чтобы напугать мекканцев многочисленностью преследователей, Мухаммад приказал ночью зажечь 500 костров. Мекканцы продолжали уходить от Медины, а Мухаммад простоял в Хамра ал-Асад четыре дня и вернулся на пятый день (14 шавваля/28 марта) к пятничной молитве.

Мухаммаду, несомненно, пришлось выслушать в эти и следующие дни немало упреков от родственников убитых и тяжелораненых в том, что не послушался советов мединских старейшин и зря загубил людей. Еще опаснее были сомнения в истинности его миссии, которые могли появиться у значительной части мединцев. Первые биографы Мухаммада не сохранили для нас информацию обо всех этих спорах, сомнениях и борьбе с ними Мухаммада. Только в Коране и комментариях к нему сохранились их отголоски. Основным доводом Мухаммада было то, что его решение, как и любое другое, исходит от Аллаха, который один знает, для чего все делается, а если искать виновных на земле, то виноваты только те, кто не проявил повиновения посланнику Аллаха и твердости веры.

"Аллах исполнил вам свое обещание, когда вы уничтожили их по его дозволению [*2], а когда вы пали духом и стали препираться о деле и ослушались после того, как он показал вам то, что вы любите [*3], среди вас оказались желающие этого мира и те, кто желал последнего [мира]" (III, 152/145-146).

"А то, что вас постигло в день, когда встретились два отряда, - случилось по дозволению Аллаха и для того, чтобы он узнал верующих и узнал лицемеров. Им говорили: "Идите, сражайтесь на пути Аллаха или защищайте [*4]!" Они [теперь] говорят: "Если бы мы знали, что будет сражение, то пошли бы за вами"" (III, 166-167/160).

На упреки в бессмысленности жертв Коран отвечал: "Тем, которые остались на месте и говорят своим братьям: "Если бы послушались нас, то не были бы убиты", - скажи: "Отстраните от себя смерть, если вы правы"" (III, 163/162). Одновременно он обещал райское блаженство погибшим и прощение тем, кто провинился на поле боя, но искренне раскаялся.

В этом случае, как и с откровениями, возглашенными после Бадра, наблюдается одна закономерность: накануне сражения, когда так необходимо воодушевить бойцов, идущих на превосходящего их врага, Мухаммад не обращался к ним со словами, ниспосланными свыше, а довольствовался толкованием вещего сна, который он видел минувшей ночью [+77]. Соответствующие айаты Корана появляются после сражения как доказательства в споре, в котором он не имел иных убедительных аргументов.

Так или иначе, позиции Мухаммада среди его мединских сторонников не пошатнулись. А вот среди кочевых соседей Медины, занимавших в течение года благожелательный нейтралитет, его авторитет мог пострадать.

После Ухуда активные действия Мухаммада, как и прежде, направлены на восток. В самом начале 4 г. х. якобы в связи со сбором бану асад б. хузайма в Катане (за Ма'дин ан-Нукра в сторону Файда) под главенством Тулайхи б. Хувайлида и Саламы б. Хувайлида для нападения на Медину против них был направлен едва выживший после ранения при Ухуде мухаджир Абу Салама б. Абдаласад с отрядом в 150 или 125 человек. Численность отряда, отправлявшегося в поход за 250 км по территории недружественных племен, слишком мала для нападения на готовящегося к нападению противника. Сведения об этом походе неоднозначны: по одним сведениям, асадиты вняли увещеваниям своего соплеменника не рисковать и рассеялись, так что Абу Салама пришел к пустому месту, по другим - произошло какое-то столкновение, не имевшее серьезных последствий. Отряд вернулся через десять с небольшим дней со скромной добычей и без потерь, если не считать того, что у Абу Саламы открылась рана, он слег и через три месяца умер.

На этот период приходятся первые сведения попытках пропаганды ислама за пределами Медины. В конце 3 или начале 4 г. х. (апрель-июнь 625 г.) [+78] в Медину прибыли несколько представителей племени хузайма (входившего в союз ахабиш), сказавших, что племя приняло ислам, и они просят прислать наставников в вере [+79]. Мухаммад направил 6 или 10 человек, среди которых был Асим б. Сабит, отличившийся при Ухуде. Когда эта группа достигла ар-Раджи' (14 миль за ал-Усфаном), сопровождавшие ее хузаймиты изменили и призвали хузайлитов. Трое мусульман сдались, когда им обещали сохранить жизнь, а остальные пали с оружием в руках. Судьба сдавшихся оказалась более печальной: их повезли продавать мекканцам; один по дороге (в Марр аз-Захран) освободился от пут, схватил меч, но был забит камнями. Двое других были проданы мекканцам (потерявшим близких при Бадре), которые их убили (а одного и распяли). Вокруг этих первых мучеников ислама уже ко времени ал-Вакиди сложились легенды [+80].

В сафаре 4/13.VII-10.VIII 625 г. к Мухаммаду с той же просьбой обратился Амир б. Малик, один из глав племени амир б. са'са'а. К нему была послана группа в 14 человек. В дороге было получено какое-то настораживающее известие, и глава группы попросил у Мухаммада подкрепления. Вслед им были посланы еще 4 человека, в том числе Са'д б. Абу-л-Ваккас [+81]. Основная группа, полагаясь на гарантии, данные амиритами, безо всяких опасений прибыла в Бир Ма'уну, куда летом приводила на водопой свои стада часть бану сулайм. Среди сулаймитов оказался двоюродный брат Ту'аймы б. Ади, убитого при Бадре, жаждавший отомстить мусульманам. По его наущению сулаймиты напали на мусульман и перебили всех до одного. Са'д б. Абу-л-Ваккас и его спутники узнали об этом и возвратились в Медину.

Неудача всех этих акций показывает (несмотря на все недомолвки источников), что к Мухаммаду обращались лишь отдельные группы племен или возглавлявшие их лица, находившиеся в конфликте со своими сородичами и недостаточно сильные, чтобы обойтись без сторонней помощи. Мухаммад не упускал случая оказывать влияние через их посредство, но был достаточно дипломатичен и в обращении с противостоящей им стороной. Показательно, что когда возвращавшиеся из Бир Ма'уны под горячую руку убили двух человек из амир б. са'са'а (имевших гарантию безопасности от Мухаммада) и вождь этого племени, допустивший избиение мусульман в Бир Ма'уне, потребовал платы за кровь, то Мухаммад уплатил виру и возвратил трофеи, хотя, казалось бы, это убийство можно было расценить как ответ на нарушение гарантий безопасности со стороны амиритов. Такой жест Мухаммада подчеркивал его моральное превосходство над вождем, не выполнившим своего долга.

Со сбором средств для уплаты виры каким-то образом связан конфликт с бану надир, находившимся в союзнических отношениях с амир б. са'са'а, который кончился их изгнанием из Медины. До этого момента они соблюдали условия договора с Мухаммадом и не проявляли враждебности даже в тяжелый для него момент, когда мекканцы подошли к Медине. Это не исключало контактов отдельных лиц с мекканцами, которые могли рассматриваться как нелояльные. За такие связи был убит Ка'б б. ал-Ашраф, Абу Суфйан во время набега на Медину был гостеприимно принят одним из старейшин бану надир и получил от него необходимые сведения [+82], были, конечно, и другие случаи, оставшиеся неизвестными историкам.

Как рассказывают ранние биографы Мухаммада, в раби' I (11.VIII-9.IX.625 г.) он пришел с десятком близких сподвижников в дом собраний [+83] бану надир, чтобы договориться об уплате их доли виры за убитых амиритов. Старейшины ответили, что сейчас соберут, и предложили подождать. Мухаммад со своими спутниками присел к стене в тени одного из домов. И тут будто бы у того же старейшины, который год назад принимал Абу Суфйана, родилась мысль сбросить на Мухаммада и сидевшую рядом с ним мусульманскую верхушку жернов и разом решить все проблемы: "Если он будет убит, то его последователи рассеются, курайшиты, которые с ним, отправятся в свою священную территорию, а здесь останутся ваши союзники аус и хазрадж". Тут же нашелся доброволец, но, когда он поднялся на крышу, Мухаммад получил откровение об этом и "быстро ушел, будто по нужде" [+84]. Спутники Мухаммада, не дождавшись его возвращения, тоже ушли. Покушение сорвалось, а Мухаммад через посланца потребовал от бану надир в десятидневный срок покинуть Медину [+85].

В этой версии (если отбросить легендарные элементы) бросается в глаза странность поведения Мухаммада: сидел спокойно у стены дома в тени с товарищами, вдруг, не сказав им ни слова, куда-то ушел. Конечно, можно объяснить это приступом болезненной подозрительности, но страдал ли он ею?

Есть другая версия объяснения конфликта с бану надир: они предложили Мухаммаду провести диспут о вере между ним и двумя его спутниками с тремя раввинами, раввины должны были скрытно пронести кинжалы и заколоть Мухаммада и его сопровождающих. Об этом узнала женщина из бану надир и предупредила своего брата - мусульманина [+86]. Эта версия, подкупающая отсутствием элементов чудесного, также не может быть принята без дополнительных косвенных доказательств ее достоверности. Ограничимся констатацией того, что Мухаммад узнал о замысле покушения на него и, справедливо рассматривая это как нарушение союзнического договора, решил расправиться с противниками.

Дальнейшие события излагаются по сюжетной канве, сходной с рассказом о бану кайнука': среди иудеев находятся колеблющиеся, но Ибн Убайй уговаривает их не соглашаться на выселение, а отсидеться в укрепленных домах, ибо с ним "две тысячи моих людей и других арабов, которые вместе с вами войдут в ваши крепости и погибнут до последнего, прежде чем до вас доберутся [враги]. Вам помогут курайза, ведь они не оставят вас в беде, и помогут ваши союзники из гатафан". Бану надир понадеялись на это, ответили Мухаммаду отказом и приготовились к обороне. Но вождь бану курайза ответил, что они не хотят нарушать договор с Мухаммадом, а обещания Ибн Убаййа, как и в первом случае, остались пустыми словами [+87]. Бану надир оказались предоставлены собственным силам.

Мухаммад с отрядом неизвестной численности встал лагерем между Куба и поселением бану надир и начал постепенно, дом за домом, захватывать поселение, тут же разрушая захваченные дома. Схватки, происходившие при этом, видимо, не были серьезными, так как нигде мы не находим сведений об убитых мусульманах.

Длительность лагерного стояния, томительного для людей, привыкших к коротким схваткам, приводила к ослаблению дисциплины, вином стали злоупотреблять даже ближайшие сподвижники Мухаммада. Поэтому на шестой день осады последовало запрещение вина [+88] и майсира (азартной игры на доли туши верблюда) [+89].

Когда осада затянулась, Мухаммад распорядился срубить лучшие пальмы, принадлежавшие осажденным. Эта крайняя мера сломила дух сопротивления и на 15-й или 21-й день бану надир вступили в переговоры. Им была гарантирована личная безопасность и право вывезти все, что угодно из имущества, кроме оружия, из расчета один верблюд на трех человек [+90]. Выселяемые разрушали дома, выламывали наиболее ценные деревянные детали, прежде всего двери, и грузили на верблюдов, которых будто бы оказалось 600. Караван переселенцев двинулся в сторону Хайбара. Часть бану надир вместе с их вождем осталась в Хайбаре, а остальные уехали в Палестину, оставив за собой в Медине одни развалины.

Мусульманам досталось значительное количество оружия. 50 кольчуг, 50 шлемов и 340 мечей. Это заставляет нас снова задуматься: почему такая большая группа хорошо вооруженных людей [+91] не сумела выстоять против примерно равных сил мусульман при наличии в Медине определенных оппозиционных Мухаммаду сил?

НОВЫЕ ЮРИДИЧЕСКИЕ ПОНЯТИЯ

Имеющиеся источники не говорят о том, как поступил Мухаммад с оружием, оставшимся от бану надир, потому что главной добычей было не оно и не те остатки утвари, которые не уместились на обусловленном числе верблюдов, а богатейшие, хорошо орошаемые земли с пальмовыми рощами [+92]. Мусульманская община впервые столкнулась с проблемой распоряжения таким имуществом. Можно понять участников осады, которые ожидали раздела и этой добычи в соответствии с установившимися нормами. Однако, Мухаммад поступил иначе - разделил эти земли между первыми мухаджирами, из ансаров долю получили только двое совершенно неимущих. Это вызвало возмущение ансаров. Очередное откровение объяснило, что поскольку эта добыча досталась не в бою, а по договору, на который неверующие пошли только по воле Аллаха, то распоряжение добычей - дело его посланника. "(6) Ради того, что возвратил Аллах от них своему посланнику, вам не пришлось гнать [в бой] своих лошадей и верблюдов, ведь Аллах наделяет своих посланников властью над кем хочет. Аллах может все. (7) Что возвратил Аллах своему посланнику от жителей селений, то принадлежит Аллаху и посланнику, и его близким, и сиротам, и беднякам, и путникам, чтобы это не было распределено между вашими богачами. То, что дает вам посланник, - берите, а что он вам запретил -от того откажитесь. И бойтесь Аллаха, ведь Аллах наказывает сурово! (8) Беднякам выселившимся, которых изгнали из их земли и владений, добивающимся заслуг у Аллаха и его расположения, для помощи Аллаху и его посланнику, - вот эти истинно верующие. (9) Те, которые пребывали в своих жилищах и в вере до нас, любят тех, кто переселился к ним, и не находят в своих сердцах нужды в том, что [тем] даровано, и отдают им предпочтение перед собой, даже если сами нуждаются. А кто благочестив - ограничивает себя, вот эти-то и преуспевают" [Kop., пер., LIX].

Решение, принятое Мухаммадом, определило в последующем несколько важнейших принципов мусульманского государственного права. Поскольку все в мире - собственность Аллаха как творца всего сущего, то люди только временно владеют тем, что им даровал Аллах. Если же он пожелает, то отнимет у недостойных и отдаст достойным. Глагол фа'а ("возвратить"), употребленный в начале цитированного отрывка, породил термин фай' ("возвращенное") - то, что возвращено от недостойных владельцев более достойным - Мухаммаду и следующим за ним главам мусульманской общины. Фай' - это та часть добычи, которая не поступает в раздел, а становится общей собственностью всех мусульман. Но при жизни Мухаммада фай'- недвижимая собственность побежденных, распоряжение которой принадлежит ему как посланнику Аллаха.

Это решение коренным образом изменило экономическую базу существования общины. Если до этого момента стремление к имущественному равенству и справедливости предполагалось решать личной благотворительностью, помощью богатых мусульман бедным, то теперь верховным распорядителем всей недвижимой собственности становился глава общины: с этого момента уже не приходится говорить о каких-то уравнительных принципах, хотя наделы получили безземельные пришельцы - мухаджиры. Принцип большего вознаграждения тех, кто имеет большие заслуги перед религией, неминуемо должен был создать новую землевладельческую аристократию. Но все это было еще впереди, а пока можно было считать, что справедливость восторжествовала - изгнанники получили достойное вознаграждение за имущество, потерянное ради дела веры.

Сам Мухаммад не стал собственником доставшейся ему земли - он довольствовался частью доходов, необходимых его разросшейся семье, остальное предназначалось на закупку оружия и верховых животных для мусульманского войска [+93].

"Блага мира сего", любовь к которым так осуждал Мухаммад, ежедневно ставили перед ним как перед главой многотысячной общины целого оазиса всевозможные проблемы. Жизнь шла по накатанной колее обычаев, но при любом конфликте нужно было искать выход, не противоречащий новому учению, которое само еще не приобрело ясных очертаний. В религиозной обрядности новаторство было легче, чем в экономической и семейной жизни. Насколько новаторскими были эти решения - не всегда ясно, так как мы почти не знаем домусульманское обычное право.

Большой проблемой, в частности, оказалось право наследования. Насколько мы можем судить, в Мекке и Медине сохранялись значительные пережитки большесемейной собственности, распоряжение которой находилось в руках главы большой семьи: деда, старшего из дядьев, старшего из братьев; строгого правила, кто ее возглавлял, кажется, не было. Наследование шло по мужской линии. Дочери получали приданое и свадебный подарок, и это было их единственной собственностью. В случае смерти мужа вдова без собственных средств не могла прожить самостоятельно. Мы уже видели, как без средств к существованию оказалась мать Мухаммада. Да и сам Мухаммад, живя у деда, до женитьбы не имел собственного дома. Иначе, видимо, обстояло дело с денежным капиталом, который был более индивидуализирован, прибыль с личного капитала оставалась личной собственностью, в том числе и женщин. В Мекке они были независимее.

Сложнее обстояло дело в Медине, где важнейшим видом собственности, главным богатством была земля. Здесь, как кажется, существовало твердое правило: женщина не наследует своему мужу - она или выходит замуж снова, или какое-то время живет у родичей мужа [+94].

Появление ислама внесло новые элементы в функционирование этой системы. До тех пор, пока среди мединцев были немусульмане, не исключены были случаи, что овдовевшая или разведенная мусульманка оказывалась без средств к существованию, так как не могла вернуться к родичам-язычникам. Поэтому в откровениях, появившихся в первые два года после хиджры, в установлениях, касающихся вступления в брак и развода, имеются рекомендации относительно обеспечения вдов и разведенных: бывший муж при разводе не должен отбирать свой брачный дар, а вдове предоставляется право пользоваться имуществом мужа в течение года (II, 229, 240/241). После битвы при Бадре появились вдовы иного социального статуса - вдовы (и матери) павших за веру. По некоторым (не вполне надежным) сведениям, уже тогда возникли недоразумения [+95], но число вдов было невелико. Со всей остротой эта проблема встала после Ухуда.

Формальным поводом для вынесения решения об изменении системы наследования было будто бы то, что вдова Са'да б. Абу Раби'а, одного из накибов, назначенных в Акабе, беременная и с двумя маленькими дочерьми, обратилась к Мухаммаду с жалобой на деверя, который забрал все имущество ее покойного мужа. Мухаммад призвал брата Са'да и приказал в соответствии с новым откровением выделить вдове 1/8 наследства, дочерям - 2/3, а оставшееся (5/24) взять себе [+96].

В Коране это положение сформулировано следующим образом: "(11/12) Завещает вам Аллах относительно ваших детей: мужского пола - долю, подобную доле двух [детей] женского. А если их - женского пола - больше двух, то им - две трети того, что он оставил, а если одна, то ей - половина. А его родителям - каждому из двух по одной шестой того, что он оставил, если у него есть сын. А если нет у него ребенка и ему наследуют родители, то матери - одна треть. А если есть у него братья, то матери - одна шестая из того, что останется после завещанного по завещанию или долга... (12/13) И вам - половина того, что оставили ваши супруги, если у них нет ребенка. А если у них есть ребенок, то вам - четверть того, что они оставили после завещанного по завещанию или долга. (14) А им - четверть того, что оставили вы, если у вас нет ребенка. А если у вас есть ребенок, то им - одна восьмая из того, что вы оставили, после завещанного по завещанию или долга. (15) А если мужчина или женщина будет наследником по боковой линии [*5] - и у него есть брат или сестра, то каждому из них обоих - одна шестая. А если их больше этого, то им всем вместе- треть после завещанного по завещанию или долга" [Кор., пер., IV]

Несомненно, что это столь подробно разработанное правовое установление (кстати, единственное в Коране по детальности и четкости) не было абсолютным новшеством. Отдельные нормы должны были уже существовать в практике Аравии - мы их просто не знаем. Важно то, что Мухаммад своим авторитетом посланника Аллаха утвердил последовательную систему индивидуального наследования, в которой учтены интересы вдов, родителей и детей умершего, а также его братьев и сестер. В этой системе, однако, осталась неоговоренной одна существенная деталь: непонятно, что имеется в виду под "завещанным по завещанию", какой долей имущества мог распорядиться завещатель по своему усмотрению; почему в одних случаях доля наследуемого имущества указывается без упоминания "завещанного по завещанию", а в других оно упоминается? Это открыло после смерти Мухаммада широкое поле деятельности для интерпретаторов. К сожалению, письменные источники не донесли до нас ни одного примера раздела самим Мухаммадом наследства с наличием "завещанного по завещанию".

Предписания о наследовании не делали различия между движимым и недвижимым имуществом, между жилым домом и обрабатываемой землей. Развитые товарно-денежные отношения Мекки выработали абстрактное понятие собственности, и это отразилось во многих правовых установлениях Мухаммада. Вероятно, для других районов Аравии это было новшеством, к которому надо было привыкать, даже в Медине не сразу исчезло представление о том, что женщина не должна владеть землей [+97].

Новый порядок наследования признавал за женщинами половинный объем прав по сравнению с мужчинами, но он предоставил им право раздельного от мужа владения имуществом и самостоятельного распоряжения им, что было значительным шагом вперед.

Год после изгнания бану надир был едва ли не самым спокойным за время пребывания Мухаммада в Медине. Его позиции в Медине заметно укрепились и за счет сокращения числа потенциальных внутренних врагов, и за счет приобретения экономической самостоятельности. Из неимущего проповедника, кормившегося за чужим столом или благочестивыми приношениями, на которого мог свысока смотреть аристократ Ибн Убайй, Мухаммад превратился в вождя, не только обещавшего блага будущей жизни, но и имевшего средства наградить в этом мире.

Повседневная жизнь текла своим чередом, перемежая радости с печалями. В сентябре умерла жена Зайнаб, в октябре умер шестилетний внук, сын Рукаййи и Усмана, после того как петух выклевал ему глаз. Зато в начале января у любимой дочери Фатимы родился другой внук - ал-Хасан, а в марте Мухаммад женился на молодой и красивой вдове старого соратника Абу Саламы.

Эта свадьба тоже совершилась очень скромно: свадебные подарки стоили около 10 дирхемов, а на ужин Мухаммаду и всей семье новая жена наварила каши из ячменя, который тут же намолола на ручном жернове [+98]. Кстати, несмотря на новые установления о наследовании, вдова, кажется, вошла в дом второго мужа без приданого.

Мухаммад не терял зря времени и успешно использовал новые возможности, открывшиеся после изгнания бану надир. Это сказалось уже во втором походе на Бадр (начало апреля 626 г.) для обещанной вооруженной встречи с мекканцами. Если верить источникам, с Мухаммадом вышли 1000 человек при10 конниках. Вывести такую силу за пределы Медины ему удалось впервые. Абу Суфйан будто бы собрал 2000 человек при 50 конниках, но дошел только до ал-Усфана и вернулся, побоявшись трудностей похода в засушливую весну. Мусульмане, напрасно прождав противника, не без выгоды поторговали на происходившей в этот сезон в Бадре ярмарке и благополучно вернулись домой [+99].

В июне Мухаммад повел отряд численностью не меньше 400 человек против гатафан в Зат ар-Рика' (100 км северо-восточнее Медины), но столкновения не произошло, и он не без некоторых приключений вернулся в Медину со скромной добычей [+100].

Печальный опыт Ухуда показал, что без конницы невозможно рассчитывать на успех в борьбе с серьезным противником. В течение этого года появляется она и в мусульманском войске. Для проверки ее Мухаммад даже организовал скачки: 5 миль для тренированных лошадей и около мили для нетренированных [+101].

В конце 626 г., отправляясь в поход против бану мусталик (из племени хуза'а), Мухаммад имел уже 30 конных воинов, из них 10 мухаджиров и 20 ансаров. О том, какие перемены произошли в Медине на четвертом году хиджры, лучше всего говорит участие в походе Абдаллаха б. Убаййа и "лицемеров", ранее отказывавшихся от военных экспедиций [+102]. Необычным было и то, что впервые Мухаммад взял с собой двух жен: Аишу и Умм Саламу, из-за чего произошли неприятные события, заставившие биографов говорить об этом походе подробнее, чем о многих других.

Колодец ал-Мурайси', около которого собирались бану мусталик, находился где-то в средней части вади ал-Фур' (ал-Фар') [+103]. Мухаммад сумел подойти неожиданно для противника, схватив разведчика, посланного следить за его движением. Часть собравшихся, напуганная неожиданным появлением многочисленного мусульманского отряда, рассеялась по горам, а несколько десятков оставшихся не могли противостоять. После перестрелки мусульмане дружно атаковали противника, убили 10 человек (потеряв одного), а остальных взяли в плен [+104]. Победителям досталось все имущество, 2000 верблюдов, 5000 овец и 200 женщин с детьми, среди которых была Барра, дочь вождя племени, муж которой пал в битве.

Такой богатой добычи еще никогда не доставалось мусульманам. Согласно источникам, каждому участнику после выделения хумса досталось по 10 овец (и, добавим от себя, по 4 верблюда) и, видимо, по одному пленнику на двоих (во всяком случае, Барра оказалась долей двух братьев). Из всего этого можно сделать вывод, что мусульманский отряд имел численность около 340 человек [+105].

Братья, получившие в свою долю Барру, назначили ей выкуп в 7 (или 9) укий золота (280 или 360 дирхемов) под письменное обязательство. Барра, как дочь вождя, обратилась за помощью к вождю же, Мухаммаду, чтобы он внес за нее выкуп (видимо, подразумевая, что потом соплеменники возвратят этот долг). "А была она, - как вспоминала Аиша, - женщиной поразительно красивой и каждого, кто ее видел, брала за душу". Не устоял и Мухаммад, в ответ на ее просьбу предложил: "А не хочешь ли ты лучшего? Я оплачу твое обязательство и женюсь на тебе". Барра согласилась, Мухаммад в качестве свадебного дара освободил всех пленников, попавших в хумс, и дал ей новое имя - Джувайрийа. Произошло это все, видимо, уже в Медине [+106].

Но благополучно начавшийся поход стал омрачаться всевозможными неприятностями. Едва войско ушло от ал-Мурайси', как на стоянке произошла драка между наемным конюхом Умара и одним из ансаров; конюх ударил его по лицу, потекла кровь, ансар стал звать товарищей-ансаров, конюх - мухаджиров. Еще немного, и в ход пошло бы оружие. Мухаммеду и самым близким к нему ансарам едва удалось предотвратить схватку и уговорить обиженного простить обидчика. Ибн Убайй увидел в этом унижение мединцев и в сердцах сказал: "Как говорили старики [+107]: раскорми свою собаку - тебя же и съест. Ей-богу, когда вернемся в Медину, то могущественные выгонят из нее презренных! - и добавил: - Вот что вы сделали самим себе, отдали им свою землю, разделили с ними свое имущество. Ей-богу, если не будете отдавать им то, что в ваших руках, то они уберутся в другие края!" [+108]. Один из присутствовавших юношей тут же передал его слова Мухаммаду. Умар посоветовал казнить Ибн Убаййа, но Мухаммад возразил: "А что, если люди будут говорить: "Вот, Мухаммад убивает своих сотоварищей"?" Одумавшийся Ибн Убайй сам пришел к Мухаммаду и поклялся Аллахом, что ничего подобного не говорил. Его поддержали ансары, сказав, что надо верить почтенному человеку, а не какому-то мальчишке. Конфликт до времени остался исчерпанным, хотя к Мухаммаду приходили люди, предлагая себя в убийцы Ибн Убаййа.

Чтобы отвлечь внимание людей от происшедшего и разрядить возникшую напряженность, Мухаммад повел отряд быстрыми, утомительными переходами. Это привело к новой неожиданной неприятности совсем другого рода. Но прежде чем говорить об этом, сделаем маленькое отступление.

СЛОЖЕНИЕ МУСУЛЬМАНСКОЙ СЕМЕЙНОЙ ЭТИКИ И ДЕЛО О КЛЕВЕТЕ НА АИШУ

С самого начала руководства мединской общиной Мухаммад неизбежно должен был разрешать всевозможные спорные вопросы семейных отношений. Одного указания на суетность мирских благ ("Прельщаются люди иметь жен и детей и нагроможденные кинтары золота и серебра, меченых коней, скот и посевы. Это - блага мира сего, а у Аллаха - прекрасное прибежище" [Кор., пер., III, 14/12]) было недостаточно. Постепенно по разным поводам, появляются высказывания относительно браков с иноверками, обращения с женами, о разводе, обеспечении разведенных, о наследовании и так далее. Их трудно построить в хронологический ряд (тем более что одни и те же фразы высказываются в различно датируемых сурах), поэтому мы будем говорить о них суммарно, может быть даже забегая вперед относительно того момента, на котором остановилось наше изложение.

Представление о религиозной исключительности мусульман привело прежде всего к запрещению браков с иноверками и иноверцами (II, 221/220). Предписания, касающиеся развода, явления в ту пору очень частого, встречаются уже в первой мединской суре, но она настолько сборная [+109], что поручиться за время их появления нельзя. Главным было установление для женщин обязательного четырехмесячного перерыва перед вступлением в новый брак и необратимости развода после трехкратного произнесения мужем формулы развода - вновь взять в жены возможно только после того, как она еще раз выйдет замуж (II, 228-230). Коран подтвердил существовавший обычай при разводе оставлять детей у отца, но оговаривалось, что матери выкармливают детей в течение двух лет и получают (?) содержание (II, 233).

Свадебный дар остается за женой. Муж стоит выше жены (II, 228) и может отказывать ей в общении и бить ее, если она непокорна (IV, 34/38).

После Ухуда наряду с предписаниями о наследовании появились указания на допустимость многоженства, при условии полного содержания жен, и женитьбы на рабынях (IV, 3, 2). Важным было точное определение круга родства, при котором брак недопустим (IV, 22/26-23/27). Кроме брака с ближайшими родственницами - матерью, дочерьми, сестрами - запрещался брак с племянницами и тетками, с тещами (в условияx ранних браков того времени теща могла оказаться моложе зятя), кормилицами, молочными сестрами, женами отца и сыновей и с воспитанницами жен.

Предписания этического свойства носили самый общий характер: жены должны с почтением относиться к мужьям, - заботиться о них, те и другие - помнить, что Аллах все видит. Но когда Мухаммад на склоне лет обзавелся тремя молодыми, красивыми женами, то стал строже относиться к нравственности женщин. С одной стороны, надо было покончить с проблемой нравов первых двух лет, когда любой мусульманин из глупости мог без всякого предупреждения зайти к пророку (он мог застать Мухаммада или одну из его жен в самый неподходящий момент); с другой стороны, можно понять чувства пятидесятилетнего мужа молоденьких жен, когда во дворе мечети обретается полтора-два десятка "обитателей навеса", которые могут в любой момент войти в дом, то ли попросить напиться, то ли полюбезничать.

Так появляются предписания не входить в чужой дом без разрешения: "О те, которые уверовали! Не входите в жилище пророка, если только не будет разрешено вам [войти] для трапезы, не соблюдая ее времени. А если вас позовут, то входите, а когда поедите, то расходитесь, не вступая в разговоры. Это удручает пророка, но он стыдится [сказать] вам. А Аллах не стыдится истины [+110]. А если спрашиваете у них какую-нибудь утварь, то спрашивайте ее из-за завесы, так будет чище для ваших сердец и для их сердец..." (XXXIII, 53). Этому вторит несколько более поздняя сура: "О вы, которые уверовали, не входите в дома, кроме ваших домов, пока не спросите позволения и пожелаете мира их обитателям" (XXIV, 27).

Введение этих общепринятых в развитом обществе правил поведения в чужом доме показалось Мухаммаду недостаточным. Появились призывы к соблюдению личной скромности. Отчасти это, видимо, вызывалось тем, что нравы в Медине были очень простыми, быть может проще, чем мы их себе представляем. Так, в Медине в ту пору в домах не было отхожих мест, и с наступлением темноты женщинам, в том числе и женам пророка, приходилось выходить на пустырь за городом. По дороге молодые озорники и заговаривали с ними, и даже приставали.

Скромность предписывалась и мужчинам и женщинам: "Скажи верующим: пусть не пялят глаза и берегут свои срамные части, это - благочестивее для них, ведь Аллах знает, что они творят. И скажи верующим [женщинам]: не пяльте глаза и берегите свои срамные части... [+111] пусть набрасывают покрывала на разрезы [платья] на груди..." (XXIV, 30-31). "О пророк, скажи своим женам, дочерям и женщинам верующих, чтобы они сближали [края] своих покрывал, так их не узнают и не испытают они оскорбления" (XXXIII, 59).

Эти предписания не означали, как иногда считают, запрещения женщинам показываться на людях с открытым лицом. И до Мухаммада некоторые красавицы, чтобы на них слишком не заглядывались, опускали на людях вуаль на лицо, но это считалось проявлением гордыни [+112]. Предписывалось только не слишком соблазнительно открываться перед чужими мужчинами. И больше всего, конечно, вызывалось это желанием оградить своих жен от общения с посторонними мужчинами. "Сидите в своих жилищах, и не выставляйте свою красоту, как в прежнее [время] неведения" (XXXIII, 33). Коран напоминал им, что они не чета другим женщинам, что и награда им будет двойная, и наказание за грехи - вдвойне (XXXIII, 30-32).

И надо же было случиться, чтобы в эту пору повышенного беспокойства Мухаммада за своих жен и проповеди скромности на обратном пути из ал-Мурайси' потерялась Аиша. Вечером перед самым подъемом каравана она отлучилась по нужде, а вернувшись, обнаружила, что лопнула нитка ожерелья и оно рассыпалось. Она побежала его искать, а тем временем караванщики, как обычно, подняли с земли ее паланкин, поставили на верблюда, не заметив отсутствия хозяйки (как объясняет сама Аиша, "они считали, что я в нем, а женщины в ту пору были легкими, не покрывало их мясо, потому что они ели понемногу, и не почувствовали эти люди легкости паланкина") [+113]. Вернувшись, она никого не застала, закуталась в плащ, ожидая, когда за ней вернутся, и уснула. На Аишу наткнулся Сафван, молодой ансар, отставший от отряда, он узнал ее ("а он видел меня до того, как ввели укрывание") и довез на своем верблюде до следующей стоянки отряда. Это не осталось незамеченным. Ибн Убайй будто бы ехидно заметил: "Жена вашего пророка провела ночь до утра с мужчиной" [+114].

Сама Аиша, как и большинство в отряде, не придала своему маленькому приключению никакого значения, да и Мухаммад не имел основания не доверять своей тринадцатилетней жене. Но пошли слухи, что дело нечисто, и делать вид, что ничего не случилось, стало невозможно. Мухаммад в проповеди осудил болтунов, люди стали разбираться, кто лжец, кто не лжец, дело чуть не дошло до драки между представителями разных племен. Весь этот скандал надо было кончать однозначным решением. Мухаммад сначала решил по-домашнему посоветоваться с Усамой б. Зайдом и Али. Первый успокоил его, сказав, что все - клевета, но второй заметил: "Женщин много, и ты можешь найти замену" - и посоветовал с пристрастием допросить служанку Аиши. Вызвали служанку, Али побил ее для острастки, но служанка ответила, что ничего дурного за Аишей не замечала.

Наконец Мухаммад пошел к Аише, выплакивавшей свое горе у родителей, призвал покаяться (ведь Аллах милостив), а потом лег, закутавшись с головой, и впал в транс. "Когда я увидела все это, - вспоминала Аиша, - то я не очень испугалась и не беспокоилась, потому что знала свою невиновность и [знала], что Аллах не окажет несправедливость. А у моих родителей, пока не отпустило посланника Аллаха, чуть душа не улетела от страха, что от Аллаха придет подтверждение правоты того, что говорили люди. Потом посланника Аллаха отпустило, он сел, а с него катился пот, как град в зимний день. Он вытер пот со лба и сказал: "Радуйся, Аиша, Аллах ниспослал [весть] о твоей невиновности"" [+115].

После этого Мухаммад возвестил в мечети полученное откровение (начало 24-й суры): наказывать прелюбодеев 100 ударами бича, если проступок подтвержден четырьмя свидетелями; тех же, кто обвиняет в грехе, но не приводит свидетелей, считать клеветниками и наказывать 80 ударами бича. Далее следовало обращение к присутствующим: "(12) Отчего бы, когда вы это услышали, верующие мужчины и верующие женщины, не подумали сами во благо и не сказали: "Это явная клевета"? (13) Отчего бы им не привести четырех свидетелей? А если они не привели свидетелей, то эти у Аллаха - лжецы. (14) И если бы не щедрость Аллаха к вам и не его милость на этом и том свете, то коснулось бы вас великое наказание за то, о чем вы распространялись. (15) Потому что подхватываете своими языками и говорите своими устами то, чего не знаете, и считаете это пустяком, а это у Аллаха - дело великое".

Был ли кто-то из наиболее злостных клеветников подвергнут предписанному Кораном бичеванию, сказать трудно. Возможно, что наказан был только Мистах б. Усаса, двоюродный брат Абу Бакра [+116].

Таким образом, малозначительный полуанекдотический случай оказался поводом для появления установления, оказавшего серьезное влияние на семейную жизнь мусульман и юридическую практику. Нереальное требование представлять четырех свидетелей столь интимного дела фактически пресекало всякую возможность законного судебного разбирательства дел о прелюбодеянии. Наказания за этот проступок в истории мусульманского общества случались так редко, что хронисты отмечают их наравне с крупнейшими историческими событиями. Причем наказывались виновные обычно бичеванием, а не побиванием камнями [+117].

Завершая этот раздел, стоит отметить, что до конца 5 г. х. Мухаммад женился еще раз [+118]. На этот раз на разведенной жене Зайда б. ал-Харисы, Зайнаб бт. Джахш. История развода не совсем ясна. Мусульманские авторы говорят, что Зайд страдал от ее тяжелого характера, а Мухаммад советовал не разводиться, но по другим версиям - Зайд понял по этому настоятельному совету, что Зайнаб нравится его приемному отцу, и развелся с ней незадолго до похода на ал-Мурайси'. Эта женитьба произвела скандальное впечатление - совсем недавно Мухаммад проповедовал о недопустимости женитьбы на женах сыновей и сам же нарушил этот завет, полученный от Аллаха. Положение спасло только новое откровение, по которому оказалось, что эта женитьба совершена по воле Аллаха. "Вот, ты говорил тому, кого облагодетельствовал Аллах и кого ты облагодетельствовал: "Удержи при себе свою жену и побойся Аллаха!" А ты скрывал в своей душе то, чему созидатель Аллах, и боялся людей, а Аллаха следует больше бояться. Когда же Зайд получил от нее желаемое, то мы женили тебя на ней, чтобы не были для верующих запретны жены их пасынков, когда те получат от них желаемое, и будет повеление Аллаха исполнено" (XXXIII, 37).

Вместе с тем Мухаммад, если можно так выразиться в отношении тех далеких времен, переоформил свои отношения с Зайдом. Если раньше Зайд, как было принято у усыновленных мавали, носил "отчество" патрона - "Зайд б. Мухаммад", а Мухаммада иногда называли Абу Зайд, то теперь Зайд снова стал Зайд б. ал-Хариса [+119]. Коран пояснил это тем, что "Мухаммад не был отцом кого-либо из ваших мужчин, а только - посланником Аллаха и печатью пророков. А Аллах знает все" (XXXIII, 40).

Женитьба на Зайнаб была оформлена честь по чести: был зарезан баран и на трапезу приглашены гости, получила она и брачный дар. В этом сказалось и изменившееся положение Мухаммада, и то, что она была его двоюродной сестрой, внучкой Абдалмутталиба. Особые обстоятельства замужества позволяли ей считать, что сватом был сам Аллах. Аиша вспоминала, как та говорила другим женам: "Вас выдали замуж ваши опекуны за махр[*6], а меня выдал замуж - Аллах" [+120].

"БИТВА У РВА"

Деятельность мусульманских проповедников далеко за пределами Медины, нападение на бану мусталик, рейды против гатафанцев - все это показывало соседям Медины, что поражение при Ухуде отнюдь не подорвало силы Мухаммада и что ситуация выходит за рамки его конфликта с соплеменниками-курайшитами. Нужен был только толчок для создания широкой коалиции противников Мухаммада. Инициаторами ее создания стали изгнанные из Медины бану надир, имевшие торговые связи среди бедуинов.

Курайшитов долго уговаривать не пришлось. Правда, на этот раз Абу Суфйан как будто засомневался, не правильнее ли вера Мухаммада, и вождям бану надир пришлось уверять его, что вера мекканцев правильнее. Этот разговор, упоминаемый Ибн Хишамом [+121], может быть, и благочестивая мусульманская легенда (споров о вере в самых неподходящих ситуациях мы встречаем немало в средневековых мусульманских источниках), призванная подчеркнуть коварство иудеев - врагов Мухаммада. Но можно и поверить, что в душу Абу Суфйана, как и многих других, стало закрадываться сомнение: случайно ли везет Мухаммаду, или он действительно посланник высшей силы, с которой бессмысленно тягаться. Как бы то ни было, мекканцы собрали все наличные силы и подняли в поход своих союзников - ахабиш. К их сводному отряду в 4000 человек при 300 конных воинах в Марр аз-Захран присоединились бану асад и 700 воинов из бану сулайм [+122].

Вторую группу составили племена, обитавшие восточнее Медины, прежде всего гатафан, давшие около 1800 воинов. Вожди бану надир подняли их обещанием отдать весь урожай фиников Хайбара [+123].

О других участниках коалиции сведений не имеется, кроме того, что общая численность войска составила 10 000 человек [+124].

Мухаммад своевременно узнал о движении противника и стал готовиться к обороне. Ему удалось собрать около 3000 человек (цифра, по всей видимости, несколько преувеличенная). Принимать бой в поле с трехкратно превосходящим по численности противником после опыта Ухуда было невозможно, оставалось готовить оборонительную позицию. Наилучший выход указал незадолго до того принявший ислам перс-вольноотпущенник Салман ал-Фариси, посоветовав, как было принято в сасанидской армии при организации укрепленного лагеря, вырыть ров с наиболее доступной для нападения стороны [+125].

Мухаммад по достоинству оценил этот совет и незамедлительно взялся за его осуществление. Ров длиной около 6 км охватил Медину полукругом с запада, севера и северо-востока. На работу вышли все трудоспособные мужчины [+126], каждому десятку выделили отрезок по 40 локтей. Недостающие инструменты были арендованы у бану курайза. Работы шли с раннего утра до позднего вечера, и Мухаммад сам работал со всеми не покладая рук. Через шесть дней эта огромная, небывалая для Медины работа была окончена, и когда 8 зу-л-ка'да (31 марта 627 г.) мекканцы подошли к Медине со стороны Акика, то были неприятно удивлены неожиданно возникшим препятствием - ров делал беспомощной основную ударную силу, опасную для мусульман, - конницу. Мекканцы с ахабиш встали лагерем у Слияния вади, а гатафан - восточнее Ухуда. Мухаммад вывел основную часть войска на западный и северный склоны горы Сал' и разбил свою палатку на месте, где потом построили мечеть (Масджид ал-Фатх, "мечеть победы") (см. рис. 6). Женщины и дети укрылись в укрепленных домах.

Многочисленность союзного войска многих повергла в страх. Бану салима и ал-харис, поселения которых оказались вне рва, хотели уйти в них, чтобы защитить от разграбления, но у Мухаммада хватило авторитета и силы убеждения, чтобы их удержать. Часть сил все равно пришлось выделить для защиты тылов: два отряда - в 200 и 300 человек - охраняли Медину, а еще один (неизвестной численности) остался в Куба. Таким образом, под командой Мухаммада оставалось менее 2,5 тыс. человек. Однако ров сослужил верную службу: кавалерии противника не удалось сходу его преодолеть и бои свелись к перестрелке через ров, наносившей той и другой стороне очень мало ущерба.

В один из первых дней группе мекканцев удалось найти узкое место и перескочить через ров около горы Сал'. В единоборстве Али победил своего противника, остальные бросились назад, но один сорвался в ров и был убит.

На следующий день союзники предприняли общую атаку с целью преодоления рва. Бой, вылившийся в перестрелку, затянулся до самого вечера. Когда нападавшие выбились из сил и ушли в лагерь, ушли и мусульмане на вечернюю молитву, оставив в охранении 200 человек. Халид б. ал-Валид попытался воспользоваться этим, атаковал охранение, но, потеряв одного человека, тоже вынужден был вернуться ни с чем. Затем в течение десяти дней союзники непрерывно беспокоили мусульман набегами мелких отрядов, пытались добиться успеха неожиданными ночными налетами, но Мухаммад сумел дисциплинировать свое войско, и оно постоянно было начеку.

В этой ситуации большую роль играла позиция бану курайза, выступление которых против мусульман сразу же нарушило бы всю их оборону. Вождь бану надир энергично убеждал их встать на сторону курайшитов, и наконец они поддались на уговоры.

Одновременно и Мухаммад повел переговоры с бану гатафан, которым надоело затяжное стояние под Мединой, не обещавшее ничего хорошего. Мухаммад предложил им треть урожая фиников мусульман Медины, если они уйдут. Вождь гатафан требовал половину. Мухаммад посовещался с Са'дом б. Убадой, вождем хазраджитов, и Са'дом б. Мy'азом, вождем ауситов, и те сказали, что предпочитают предложить гатафанцам меч.

Дальнейшие события в лагере противников Мухаммада излагаются различно. По одной версии [+127], Мухаммад подослал тайного мусульманина-гатафанца перессорить союзников, и тот сначала убедил бану курайза потребовать от курайшитов и гатафанцев дать им заложников как гарантию того, что не уйдут, пока не уничтожат Мухаммада, а другой стороне, как большой секрет, сообщил, что бану курайза сговорились с Мухаммадом, потребуют заложников и выдадут их Мухаммаду, чтобы он их убил. Абу Суфйан потребовал от иудеев принять участие в бою, но они сослались на то, что в субботу запрещена всякая деятельность. Все это в сочетании с их требованием дать заложников убедило Абу Суфйана в нарушении бану курайза данного ими обязательства.

По другой версии [+128], бану курайза уступили уговорам вождя бану надир при условии, что курайшиты пришлют им в помощь 70 человек через 10 дней. Разведчик узнал об этом, сообщил Мухаммаду, и тот устроил то, что теперь называется "утечкой ложной информации" - будто бы бану курайза договорились выдать этот отряд Мухаммаду.

Так или иначе, но благодаря ловкой политике Мухаммада выступление бану курайза было сорвано. На следующий день (в воскресенье, на 13-й или 14-й день осады) налетел холодный ураганный ветер, разметавший лагерь осаждавших [+129]. Это бедствие окончательно сломило их боевой дух, и они решили снять осаду. Мухаммад простоял лагерем еще два дня и на третий вернулся в Медину, убедившись, что противник ушел бесповоротно. Так кончилось "великое стояние у рва", из которой Мухаммад вышел победителем почти без потерь [+130].

Исход его оказался трагическим для бану курайза, не решившихся стать на ту или другую сторону: произошло именно то, что долго удерживало их от соглашения с курайшитами,- нарушив договор, они остались наедине с Мухаммадом, брошенные спровоцировавшими их союзниками.

Мухаммад решил расправиться с изменниками немедленно. Покинув лагерь у рва, он в тот же день (24 зу-л-ка'да 5/16 апреля 627 г.) привел все войско на осаду поселения бану курайза. Через две недели осажденные стали искать возможности для переговоров и просили прислать Абу Лубабу б. Абдалмунзира из рода амр б. ауф (союзного им племени аус). Когда Абу Лубабу, прошедшего через толпу плачущих женщин и детей, спросили, советует ли он сдаться на волю Мухаммада, то он ответил: "Да" - и выразительно провел ребром ладони по горлу. Тем не менее на следующий день бану курайза сдались, рассчитывая на заступничество ауситов.

Ауситы обратились к Мухаммаду с просьбой решить судьбу союзных с ними бану курайза так же, как он решил судьбу бану надир, союзников хазраджитов. Поступить иначе значило бы настроить против себя ауситов, и Мухаммад сказал, что предоставляет решение их соплеменнику Са'ду б. My'азу, одному из самых преданных ему ансаров. И Мухаммад не ошибся: Са'д вынес именно то решение, которого он ждал, - казнить всех мужчин, а женщин и детей обратить в рабство. Общая численность бану курайза определялась в 600-750 человек [+131]. Возможно, что справедливы обе цифры: первая - число обращенных в рабство, вторая - общая численность племени.

Казнь совершилась на базаре у специально отрытого рва. В числе казненных оказался и вождь бану надир, подстрекавший своих собратьев выступить против Мухаммада. Казнили также одну женщину, убившую ансара жерновом, сброшенным с крыши. Аиша была поражена ее выдержкой: "Она была около меня и разговаривала со мной и смеялась громко и от всей души, в то время как посланник Аллаха убивал ее мужчин на базаре. Вдруг глашатай назвал ее имя: "Где такая-то?" Она ответила: "Вот я". Я спросила ее: "Горе тебе, что с тобой [будет]?" Она ответила: "Убьют меня". Я спросила: "За что?" Она ответила: "А за то, что я сделала". Ее увели и отрубили голову". Аиша не раз говорила: "Клянусь Аллахом, не забыть мне восхищения ею, ее благодушия и смеха, когда она знала, что ее убьют" [+132].

Все имущество бану курайза после выделения хумса было продано с аукциона, а деньги поступили в раздел [+133]. Единственное сообщение источников о конкретном размере добычи выглядит преувеличенным: 1500 мечей, 300 кольчуг, 1000 копий, 1500 щитов с деревянной основой и без нее. Мухаммад получил в качестве особой доли (сафийа) пленницу, Райхану, ставшую его наложницей, и роздал (видимо, из хумса) своей семье 17 лошадей. Пленники, попавшие в хумс, были проданы бану гатафан, и на эти средства купили коней [+134].

Бесславная осада Медины превосходящими силами противников Мухаммада подняла его авторитет непобедимого воителя, которому помогают высшие силы. Вся ситуация была четко разъяснена в Коране: приход врагов был испытанием искренности веры, "чтобы он мог спросить верных про их верность и приготовить для неверных мучительное наказание" (XXXIII, 8), затем Аллах наслал на врагов ветер и небесное воинство, и враги ушли. Естественно было сказать: "Кто тот, кто заслонит вас от Аллаха, если он захочет вам зла или захочет вас помиловать? Не найдут они себе, кроме Аллаха, ни покровителя, ни помощника" (XXXIII, 17).

Но чем же можно объяснить победу Мухаммеда в "битве у рва", оставаясь в рамках земных причин и следствий? Полководческим талантом? Единственным его мероприятием, повлиявшим на исход осады, можно считать сооружение рва по совету Салмана. Умение принять разумный совет - тоже талант, но и в лагере противника были достаточно опытные и неглупые люди, которые при желании и небольшом напряжении сил могли организовать засыпку рва с последующей атакой кавалерии. Почему же ни после битвы при Ухуде, ни в сражении у рва мекканцы не сумели реализовать свое бесспорное превосходство в численности и вооружении?

Ответ следует искать не в военной, а в идеологической сфере. Индивидуалистической бедуинской психологии, не выходившей за рамки обязательств по отношению к узкому кругу лиц, было противопоставлено безоглядное служение идее, заставлявшее каждого отдельного человека отказаться не только от личных интересов, но и от складывавшихся веками моральных устоев. Одна сторона вела войну, как набег, короткий, удалой, прекращающийся при сопротивлении, грозящем большими потерями, с постоянной оглядкой на возможные последствия кровной мести. Так, осаждавшие не тронули жилища в не защищенных рвом районах оазиса (во всяком случае, ни в одном из источников нет даже намека на это), что Мухаммад тоже объяснил покровительством Аллаха ("А другая часть из них просила у пророка разрешения уйти, говоря: "Наши дома неприкрыты". Но они не были неприкрыты. Эти [люди] хотели только сбежать", XXXIII, 13).

У другой стороны все подчинялось великой цели, с которой несоизмеримы личные желания и существующие представления о добре и зле. Цель эта была неясна, но конкретные задачи ставились глашатаем высшей воли, и их надо было выполнять, не останавливаясь ни перед чем.

Нельзя сводить сущность происходивших изменений в сознании мусульманского общества только к желанию пострадать за веру, чтобы заслужить рай. Это слишком прямолинейно и однобоко. Идея вознаграждения и наказания за те или иные действия здесь была организована в примитивную, неразвитую, но систему, направленную к конкретной цели - распространению единственно правильной веры. Мухаммад отнюдь не собирался создавать новое государство или новые государственные институты. Его представление об общине (милла) истинно верующих было совершенно неконкретно, но объективно создание ее было невозможно вне государственного образования. На этом пути разрыв с традиционными представлениями о должном и недопустимом позволял Мухаммаду принимать нестандартные решения, ставившие в тупик его противников. Но это же рождало ощущение вседозволенности, следствием чего всегда бывает жестокость.

Примечания

[+1] О различных значениях понятия хиджра см. [Пиотровский, 1981].

[+2] И. Хиш., с. 335; И. Са'д, т. 1, ч. 1, с. 159-160. Сводка различных сведений [Самх., т. 1, с. 175-177]

[+3] Самх., т. 1, с. 179. Сообщение о сооружении мечети в Куба до прибытия Мухаммеда сомнительно, так как никто не знал, какого рода постройка требуется для моления.

[+4] Ибн Хишам приводит текст двух проповедей, первая из которых очень кратка [И. Хиш., с 340]; вторая несколько больше [с. 340-341], однако ни та, ни другая не имеют ничего общего с проповедью, цитируемой ат-Табари [Таб.,I, 1257-1258].

[+5] И. Хиш., с. 344-346; И. Са'д, т. 1, ч. 2, с. 1; Балаз., А., с. 270-271. Положение о наследовании побратимом было отменено после Бадра.

[+6] Дийарб., т. 1, с. 397.

[+7] Так в источниках, приведенных в примеч. 5 к гл. 3. М. Хамидуллах, опираясь на сведения ал-Макризи, говорит о 186 парах [Hamidullah, 1959, vol. 1, с. 117-120], эта цифра явно завышена, так как полтора года спустя число мухаджиров, принявших участие в битве при Бадре, едва превышало семь десятков. Ал Балазури, сведения которого восходили к надежной традиции, говорит, что побратавшихся было 45 пар [Балаз., А., с. 271].

[+8] Самх., т. 1, с. 540; Kister, 1965.

[+9] И. Хиш., с. 341-344 (по Ибн Исхаку без иснада); А. Уб., с. 202-206: ╧ 517 (с иснадом, восходящим к аз-Зухри, но без Ибн Исхака,- следовательно, независимая версия); версию Ибн Исхака приводит также Ибн Саййид аннас [И. Саййид, т. 1, с. 197-198]. Текст Абу Убайда с явными пропусками, но местами имеются лучшие варианты. О договоре существует ряд специальных исследований [Wellhausen, 1889, с. 67-83; Wensinck, 1928, с. 74-81; Sergeant, 1964; Watt, 1977, с. 221-227; Gil, 1974; Goto, 1982; Rubin, 1985].

[+10] У Ибн Хишама , У Абу Убайда ; оба слова - производные от - "находиться в каком-то месте", "ал-Мунджид" толкует так: "хорошее положение, в котором ты находишься, то, обладая чем человек находится в хорошем положении". У. М. Уотт переводит это выражение: "according to their former condition" [Watt, 1977, c. 221]. А. Гото принимает этот перевод [Goto, 1982, с. 8].

[+11] - обычное значение "соответственно шариату", но при написании договора значение, вероятно, было ближе к первоначальному - "в соответствии с известным", т. е. по обычаю, который всем известен.

[+12] Ю. Велльхаузен [Wellhausen, 1889, с. 68] и У. М. Уотт [Watt, 1977, с. 224] переводят как "должник", но этот перевод вызывает сомнение, так как виру платил весь род, а не отдельный человек. Вероятно, все-таки речь идет о безродном человеке, за которого некому платить.

[+13] -так у Абу Убайда [А. Уб., с. 204]. Предпочтительность его варианта показана У. Рубином [Rubin, 1985, с. 20].

[+14] М. Хамидуллах, понимая это выражение буквально, в современном смысле слова, утверждает на этом основании, что Мухаммад создал первую в истории конституцию [Hamidullah, 1959, vol. 1, с. 526].

[+15] И. Хиш., с. 419-420; Вак., с. 33; Вак., пер., с. 3.

[+16] Халифа, с. 13 (со ссылкой на Ибн Исхака); И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 3; Балаз., А., с. 287.

[+17] Вак., с. 7-8; И. Хиш., с. 426; И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 5.

[+18] Подавляющее большинство информаторов говорит о 313 или 314 участниках сражения, но упоминаются также цифры 305 или 317 [Вак., с. 15, 96,151]. Эти расхождения легко объясняются разницей между числом участников, количеством долей добычи и числом лиц, получивших ее. Мы знаем, что кроме участников сражения долю получили 3 мухаджира и 5 ансаров, отсутствовавших по уважительной причине. Отсюда следует, что непосредственно в сражении участвовало 305 человек+8 неучаствовавших = 313 человек; еще 4 дополнительные доли получили два конника, что дает всего 317 долей. В сражении участвовало еще три раба, которые не получили доли в добыче [Вак., с. 99]; таким образом, всего при Бадре было 308 мусульман. Менее определенно соотношение числа мухаджиров и ансаров в пределах этой цифры: от 74 мухаджиров [Балаз., А., с. 290] до 86 (по общим упоминаниям и поименным перечням [Вак., с. 151-157; И. Са'д, т. 3]), соответственно изменяется и число ансаров.

[+19] Мусульманская историография подчеркивает элемент случайности: Мухаммад не знал, что караван уже прошел, и совершенно неожиданно столкнулся с мекканцами. Однако синхронизация действий обеих сторон показывает, что такое изложение событий является позднейшей романтизацией происшедшего. Имеются две версии сообщений о разведке. Согласно одной, разведка возвратилась к Мухаммеду в Ирк аз-Зубйа, где он был утром во вторник [Вак., с. 33], т. е. она была в Бадре вечером или в конце дня понедельника, а караван прошел ночью или утром во вторник. По другой версии, разведка была послана из района ас-Сафра, т. е. в среду [И. Хиш., с. 434]. В первом случае Мухаммад оказывался в Бадре к вечеру третьего дня и никаких сомнений в том, что караван уже прошел, не могло быть, следовательно, подходя туда, Мухаммад уже был настроен на сражение, это доказывает и проведение совета (на котором выяснялось, будут ли ансары сражаться за пределами Йасриба), состоявшегося незадолго до прибытия в Бадр ("немного не доходя до Бадра" - дувайна Бадр [Вак., с. 43], по другим данным, у вади Зафиран [И. Хиш., с. 434] или в Ирк аз-Зубйа [Самх., т. 2, с. 163]).

В пользу первого варианта говорит его хронологическое совпадение с независимыми сведениями о действиях мекканцев: гонец Абу Суфйана встретился с мекканским войском в ал-Джухфе, откуда оно шло до Бадра еще три дня [Вак., с. 140], т. е. был послан утром во вторник.

[+20] Битву обычно датируют 13 марта 624 г., исходя из чаще всего проводимой в источниках даты -17 рамадана 2 г. х., хотя почти всегда приводится параллельный вариант - 19 рамадана, в любом случае днем недели называется пятница. Если исходить из этого, то наиболее приемлема именно вторая дата, так как этот день приходится на четверг, а расхождение на один день между числом месяца и днем недели может объясняться средневековой арабской традицией начинать сутки не с полуночи, а с захода солнца, так что мусульмане, прибывшие в Бадр вечером пятницы, сражались с курайшитами утром в пятницу же. Поэтому, пожалуй, не стоит настаивать на формально более правильной дате сражения - пятнице 20 рамадана (16 марта 624 г.).

Особняком стоит сообщение Абдаллаха б. аз-Зубайра со слов участника сражения, что битва произошла в понедельник 17 рамадана, что очень близко к истине (17 рамадана - вторник), но Ибн Са'д, приведя это сообщение, отвергает его, поскольку все остальные говорят о пятнице [И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 13]. Кстати, вся серия дат у ал-Вакиди [Вак., с. 13, 15, 39, 46, 47] согласуется с тем, что 17-е - пятница. С этой серией дат согласуется анонимное сообщение у ат-Табари, что Мухаммад возвратился в Йасриб "в среду за восемь ночей до конца рамадана" и что выступил в поход на Каркар ал-Кудр в пятницу в первый день шавваля [Таб., I, 1363] (Джоунз считает, что такого похода во 2 г. х. не было [Jones, 1957, с. 262], но для нас в данном случае важно, что число и день недели в обеих датах соответствуют такому счету, при котором пятница приходится на 17 рамадана).

Следует отметить существование дат, совершенно не укладывающихся в этот ряд: "19-е или 21-е" [Халифа, с. 15], выступление Мухаммада из Йасриба "в среду 3 рамадана" (у Халифы со ссылкой на Ибн Исхака [Халифа, с. 15], а у ат-Табари "со слов иных, чем Ибн Исхак" [Таб., I, 1296]); "8 рамадана" [И. Хиш., с. 432], "в среду 8 рамадана" [И. Хабиб, М., с. 111].

Учитывая неясность соотношения чисел месяца и дней недели для этого периода, мы достаточно условно будем считать, что пятница приходилась на 19 рамадана и отсюда рассчитывалась вся синхронизация событий.

[+21] Нередко мусульманские источники называют круглую цифру убитых и пленных язычников: по 70 тех и других. Округление до 70 характерно для мусульманских источников, поэтому такая цифра сразу вызывает недоверие. Ал-Вакиди, Ибн Исхак и ал-Балазури перечисляют поименно 49, 50 и 51 убитого [Вак., с. 143 - 151- из них двое казненных; И. Хиш., с. 507-512; Балаз., А., с. 296-301], Ибн Хишам добавляет к ним еще 18, но без указания, кем убит каждый из них, что вызывает некоторое сомнение в степени достоверности его дополнений. Число пленных также значительно меньше 70: Ибн Исхак сообщал, что их было 44 [Таб., I, 1335], по ал-Вакиди (одно из сообщений) - 49 [Вак., с. 139], однако, согласно ал-Йа'куби [т. 2, с. 46], только выкупившихся пленных было 68 человек.

[+22] Вак., с. 97-98 -150 верблюдов и 10 коней, по ал-Балазури - 30 коней (число захваченных верблюдов не указывается) [Балаз., А., с. 290].

[+23] Прошиитские историки невероятно раздули подвиги Али в этой битве: по сведениям ал-Вакиди получается, что он убил 22 человека, а по ал-Балазури - 16 человек и еще троих - с помощью Хамзы. Но если сопоставить списки убитых Ибн Исхака, ал-Вакиди и ал-Балазури, то окажется, что только 7 имен убитых Али упоминаются во всех трех списках, остальные оказываются убитыми другими мусульманами; степень несовпадения сведений об Али оказывается во много раз больше, чем несовпадение сведений о других мусульманах. От руки Хамзы пало по меньшей мере двое, и троих он убил вместе с Али, двоих убил аз-Зубайр, по одному - Абдаррахман и Умар.

Очень наглядны цифры относительных потерь разных групп участников с обеих сторон: мусульмане в целом потеряли 4,6% убитыми, мухаджиры - 8%, а ансары - 3,2%, мекканцы в целом - 6,2%, а махзумиты - 11,1% (цифры почти не меняются, брать ли краткий список из 50 имен или более пространный из 68 имен).

[+24] Один из корифеев мусульманского предания, Абдаллах, сын ал-Аббаса, так объяснял пленение своего отца: "Тот, кто взял в плен ал-Аббаса,- Абу-л-Йасар Ка'б б. Амр... И был Абу-л-Йасар человеком щуплым, а ал-Аббас - человеком крупным. Посланник Аллаха спросил Абу-л-Йасара: "Как же ты взял в плен ал-Аббаса, о Абу-л-Йасар?" Тот ответил: "О посланник Аллаха! Мне помог справиться с ним человек, которого я не видел ни прежде, ни потом, который выглядел так-то и так-то". И сказал посланник Аллаха: "Тебе помог справиться с ним пречистый ангел"" [Таб., I, 1341].

Ас-Саиб б. Абу Хубайш рассказывал в правление Умара, что его схватил и связал неведомый всадник-великан, а Абдаррахман б. Ауф забрал его уже связанным [Вак., с. 74].

[+25] Вак, с. 81-82, 92-94. Пленные, согласно одному из сообщений [Вак., с. 93], достались тем, кто их взял, но при этом мы знаем, что Мухаммад распорядился судьбой нескольких пленных - казнил (а это лишало захватившего возможности получить выкуп) или отпустил на волю без выкупа.

[+26] И. Хиш., с. 456; Таб., Т., т. 9, с. 119.

[+27] Халаби, т. 2, с. 222. Первый хумс, по сведениям многих источников, был выделен только при разделе имущества бану кайнука' [И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 20]. Тогда же скорее всего появились и айаты Корана о пятой доле добычи, принадлежащей пророку.

[+28] Казнен - Балаз., А., с. 297; И. Хабиб, с. 459; убит -Вак., с. 145; Вак., пер., с. 82.

[+29] Например, Усайд б. Худайр, глава рода абдалашхал [Вак., с. 13; Балаз., А., с. 288].

[+30] Насколько неясен текст, можно судить по буквальному переводу И. Ю. Крачковского. Комментаторы поясняют, что здесь имеются в виду йасрибцы, смотревшие на уходивших к Бадру как на идущих на убой [Таб., Т., т. 9, с. 121].

[+31] Вак., с. 172-173; Вак., пер., с. 90-91; И. Хиш., с. 995-996; Балаз., А., с. 379.

[+32] Некоторые источники называют его иудеем. Ал-Вакиди датирует убийство шаввалем (27.III-24.IV 624 г.), это совпадает с его же рассказом, что Абу Афак был убит на улице, где спал из-за жары. В апреле в Медине ужедостаточно жарко, и это подтверждает датировку [Вак., с. 173-174; Вак. пер., с. 91-92; И. Хиш., с. 994-995; Балаз., А., с. 373-374].

[+33] В. В. Бартольд [т. 6, с. 540-541] обратил внимание на то, что первая мечеть в Куба была ориентирована на восток, как христианский храм.

[+34]

[+34] Точное соотношение иудейского религиозного календаря и арабского календаря этого времени неизвестно. Если исходить из того, что тишри соответствует октябрю, то пост должен был прийтись на второй месяц пребывания Мухаммада в Йасрибе, но не исключено (хотя и менее вероятно), что он постился в тишри во 2 г. х.

[+35] О времени принятия ориентировки на Иерусалим данных не имеется. У. М. Уотт считает, что она могла появиться и под влиянием христиан, для которых Иерусалим также был святыней [Watt, 1977, с. 199].

[+36] О происхождении пищевых запретов см. [Шифман, 1984].

[+37] Т.e.: если вы считаете, что будете вознаграждены после смерти, то почему не желаете скорее получить это вознаграждение?

[+38] Дийарб., т. 1, с. 398. Возможно, об этом же говорит ал-Вакиди в связи с бану кайнука': "Когда прибыл посланник Аллаха в Медину, то все иудеизамирились с ним, и написали они между собой договор (катаба китабан), и посланник Аллаха их союзнические договоры признал, и заключил междусобой и ими обязательство ненападения (аман) и поставил им условия, и было среди условий, чтобы не поддерживали его врагов" [Вак., с. 177; Вак., пер., с. 92]. Для нас в данном случае важна дата, отсутствующая у ал-Вакиди.

[+39] Арабские источники сходятся на том, что это произошло во 2 г. х., на 16-м или 17-м месяце, в понедельник 15 раджаба или вторник 15 ша'бана [Балаз., А., с 271; И. Хиш., с. 381; И. Са'д, т. 1, ч. 2, с. 3; Халифа, с. 23-24]. Однако в обоих случаях день недели не совпадает с числом, но зато совпадает в обоих месяцах 1 г. х. (15 раджаба 1/23 января 623 г.; 15 ша'бана 1/22 февраля 623 г.).

[+40] В Коране, как и в Библии, завет воспринимается как договор между богом и человеком, в котором обе стороны несут обязательство друг перед другом.

[+41] Ahrens, 1935, с. 124-125; Watt, 1977, с. 203.

[+42] Выбор именно этого племени для увещевания принять ислам арабские источники объясняют тем, что он был наиболее воинственным и враждебно настроенным.

[+43] Вак., с. 177, 178; И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 19-20; Балаз., А., с. 308. Принимаемый на веру всеми исследователями рассказ, будто причиной столкновения была злая шутка над мусульманкой, которой, когда она сидела перед лавкой на базаре бану кайнука', прикололи подол платья, так что, встав, она заголилась [Вак., с. 178; И. Хиш., с. 545], вызывает большое сомнение, поскольку то же называется причиной последней "битвы ал-Фиджар" в Указе [И. Хабиб, с. 189; Дийарб., т. 1, с. 289]. Либо последний эпизод был использован для объяснения неизвестной причины схватки и нападения на бану кайнука', либо это вообще расхожий анекдот.

[+44] Можно встретить утверждение, что бану кайнука' имели 700 воинов (например, [Watt, 1977, с. 15, 210]), опирающееся на слова Ибн Убаййа, обращенные к Мухаммаду: "Неужто ты хочешь в одночасье скосить четыреста воинов в кольчугах и триста без них, которые в "день садов" и "день Бу'ас" защитили меня от красного и черного (т. е. от пролития крови и могилы)?" ([Вак., с. 178; Балаз., А., с. 309; И. Хиш., с. 546] - в текстах есть некоторые различия, наш перевод передает общий смысл). При такой численности воинов кайнука', конечно, не сдались бы без боя, да и Мухаммад, с трудом на бравший 300-400 воинов, не решился бы их тронуть. Эта цифра невероятна и по другой причине: 700 взрослых мужчин могло быть только при численности племени не менее 3,5 тыс. человек, что составило бы примерно половину всего населения Медины. Думается, что эту цифру следует уменьшить раза в три.

[+45] Ср.: Кор., пер., с. 538, примеч. 29.

[+46] Schmidt, 1910, с. 308; Халаби, т. 2, с. 197.

[+47] Вак., с. 135-138; Балаз., А., с. 301-303.

[+48] И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 14.

[+49] Таб., I, 1344-1345; то же: Исфах., т. 4, с. 207. Ат-Табари ссылается на Ибн Исхака (с иснадом, восходящим к Ибн ал-Аббасу), однако Ибн Хишам, предваряющий список пленных ссылкой на Ибн Исхака, не упоминает ал-Аббаса среди пленных, изъяв при редактуре не только этот разговор, но и упоминание о пленении, как порочащее прародителя Аббасидов.

[+50] Датировка этого набега, как и всех военных действий Мухаммеда между битвами при Бадре и Ухуде, вызывает немало сомнений. Если взять сведения пяти основных исторических сочинений IX в. и дополнительные варианты, имеющиеся у ат-Табари, то мы получим такую картину последовательности событий (с расположением в одной строке синхронных датированных событий) (см. табл. 2).

Как мы видим, разнобой наблюдается не только в абсолютных, но и в относительных датах. Наибольшее расхождение - в датировке изгнания бану кайнука'. Джоунз, специально исследовавший хронологию магази, совершенно справедливо предпочел датировку ал-Вакиди [Jones, 1957, с. 261]. К его аргументам можно добавить, что, согласно всем источникам, первый хумс был выделен при разделе имущества бану кайнука'. Раздел же добычи на пять частей в походах первой половины 3 г. х. нигде не называется первым.

Джоунз датирует "день савика" по ал-Вакиди, т.е. 5 зу-л-хиджжа 2/10 июня 624 г., но этот день не воскресенье, как указывают ал-Вакиди и Ибн Са'д, а пятница. Конечно, такое несовпадение несущественно, но у нас есть возможность уточнить дату. Халифа б. Хаййат цитирует по этому поводу Али б. Мухаммада (ал-Мадаини): "Вышел он в воскресенье седьмого зу-л-хиджжа, а вернулся в понедельник, когда от [месяца] оставалось восемь [дней]" [Халифа, с. 17]. На первый взгляд это сообщение недостоверно по трем причинам: 1) все говорят об отсутствии Мухаммада в течение 5 дней, а за 16 дней, о которых говорит ал-Мадаини, Мухаммад мог не торопясь добраться до Мекки и обратно; 2) это противоречит сообщениям о том, что Мухаммад 10 зу-л-хиджжа был в Медине и совершил жертвоприношение; 3) 8-й день от конца зу-л-хиджжа (16 июня) -не понедельник, а суббота.

Но стоит предположить, что в передаче Халифы (или у ал-Мадаини) было написано ошибочно одно только слово - вместо "когда от него оставалось..." читать "от него прошло...",- как дата становится чрезвычайно точной: 7 зу-л-хиджжа действительно воскресенье (5-е - пятница), а 8-е - понедельник. Становится правдоподобнее вся картина: преследование продолжалось один день, и, когда Абу Суфйан, бросив все, ушел от погони, Мухаммад сразу вернулся. Эту же дату в искаженном виде мы встречаем у ат-Табари с анонимной отсылкой: "А один из них говорит: "Подлинно, посланник Аллаха в воскресенье, когда осталось семь дней зу-л-хиджжа, совершил поход савика"" [Таб., I, 1364]. Здесь явно ошибка того же рода: вместо "прошло" появилось "осталось" столько-то дней.

[+51] И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 21; Балаз., А., с. 310. Ал-Вакиди (с. 184), упоминая ту же добычу, говорит, что каждому участнику похода досталось по7 верблюдов.

[+52] Вак., с. 192-194; И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 21. Главным для рассказчиков является чудесное спасение Мухаммада и обращение в ислам человека, покушавшегося его убить. Ибн Хишам (с. 544) дает краткую информацию о походе, опуская упомянутую легенду.

Джоунз сомневается в точности даты этого похода у ал-Вакиди (с 12 раби' I), поскольку 14 раби' I, когда был убит Ка'б б. ал-Ашраф, Мухаммад находился в Медине [Jones, 1957, с. 263]. Видимо, следует считать, что произошло очень частое смешение раби' I и II. Справедливость этого предположения подтверждается тем, что 12 раби' II, как и указывает ал-Вакиди, приходится на четверг.

[+53] Эта местность точно не локализуется. Согласно Ибн Исхаку, Бахран - рудник в Хиджазе "выше ал-Фуру'" [Самх., т. 2, с. 258], а ал-Фуру' находится в 8 баридах (96 милях) от Медины. 96 миль, по данным ас-Самхуди, должны равняться 170 км [Самх., т. 1, с. 72; т. 2, с. 189, 294]. Вероятно, Бахран следует искать в верховьях вади ал-Фар', находившихся в зоне расселения бану сулайм. На карте TAVO В VII, 1 Бахран (в форме Buhran) помещен около Ма'дин Бану Сулайм.

[+54] И. Хиш., с. 547.

[+55] Балаз., А., с. 267.

[+56] Там же, с. 269.

[+57] Там же, с. 411.

[+58] Курси - "стул", "кресло", "трон"; неясно, что имеется в виду в данном случае.

[+59] Таб., I, 1769-1770.

[+60] По ал-Балазури, Али продал верблюда и утварь [Балаз., А., с. 402].

[+61] Балаз., А., с. 402.

[+62] Hamidullah, 1959, vol. 1, с. 449.

[+63] На мысль о том, что скандал, связанный с Хафсой (указываются и другие причины), произошел вскоре после женитьбы на Хафсе и до смерти Зайнаб (умерла в раби' II 4 г. х.), наводят слова Умара, сказанные Хафсе: "Не возвратится к тебе [симпатия] посланника Аллаха, ведь нет у тебя ни красоты Зайнаб, ни прелести Аиши" [Балаз., А., с. 427 ], если только не имелась в виду Зайнаб бт. Джахш.

[+64] Балаз., А., с. 425-426.

[+65] Кор., пер., XXXIII, 28-34, 37; LXVI, 1-6.

[+66] Вак., с. 198; Вак., пер., с. 101.

[+67] Четверг 5 шавваля (3 г. х.) [Вак., с. 206; Балаз., А., с. 313]. В точном соответствии с этим битва, происшедшая через день, датирована ими субботой 7 шавваля (23 марта 625 г.). Другие даты см. табл. 2.

Таблица 2.

Ал-Вакиди

Ибн Са'д т.2 ч.1

Ибн Хишам

Халифа

Ал-Балазури

Другие данные по ат-Табари

Второй год хиджры.

Убита Асма, 25 рамадана.

Убита Асма, 25 рамадана.

Убита Асма, 25 рамадана.

   

По Ибн Исхаку, вернулся в конце рамадана или начале шавваля. Пробыл 7 дене

Убит Абу Афак, шаввал

Убит Абу Афак, шаввал

       

Осада кайнука', суббота или воскресенье 15 шавваля - 1 зу-л-ка'да

Осада кайнука', суббота 15 шавваля.

 

Ал-Кудр, 1-10 шавваля.

Осада кайнука', шаввал.

Осада кайнука', даты нет.

"День савика", воскресенье 5 зу-л-хидж╜жа

"День савика", воскресенье 5 зу-л-хидж╜жа.

"День савика", зу-л-хиджжа.

"День савика", воскресенье 7 или понедельник 22 зу-л-хиджжа

"День савика", зу-л-хиджжа

Воскресенье, 7 дней до конца зу-л-хиджжа. По ал-Вакиди, зу-л-ка'да

Третий год хиджры.

Карарат ал-Кудр, 15 мухаррама.

Каркар ал-Кудр, без даты.

   

Каркар ал-Кудр, мухаррам

Каркар ал-Кудр. Вышел в пятницу 1 шавваля, воз-вратился 10-го

     

Зу-Амарр, сафар

   

Убит Ка'б [середина] раби' I.

Убит Ка'б 14 раби' I.

     

Поход на гатафан и на бану сулайм, воскресенье 10 шавваля или суббота 16 шавваля

Зу-Амарр, четверг 12 раби' I

Зу-Амарр, раби' I или 12 раби' II

Зу-Амарр, раби' I

Бахран, раби' I - джумада I

Зу-Амарр, раби' I

 

Бахран, джумада I, отсутствовал 10 дней

Бахран, 6-16 джумада I

Бахран, раби' II - джумада I

Осада кайнука', без даты

Бахран, джумада I

 
   

Осада кайнука', без даты

     

Ал-Карада, джумада II

Ал-Карада, джумада

Ал-Карада, без даты

 

Ал-Карада, джумада II

 
   

Убит Ка'б, без даты

     

Ухуд, суббота 7 шавваля

Ухуд, воскресенье 8 шавваля

Ухуд, воскресенье 8 шавваля

Ухуд, суббота 15 шавваля

Ухуд, суббота 7 шавваля

Ухуд, без даты

[+68] Ал-Вакиди и Ибн Хишам сообщают, что ал-Аббас будто бы известил Мухаммада о выступлении мекканцев, но письмо пришло почти одновременно с их прибытием [Вак., с. 202; Вак., пер., с. 102; И. Хиш., с. 557]. Скорее всего, этот эпизод сфабрикован для возвеличения прародителей Аббасидов.

[+69] Вак., с. 214; Вак., пер., с. 106; И. Хиш., с. 560; и др. Из этого следует, что примерно половина боеспособного мужского населения Медины предпочла остаться дома. Сообщается, что будто бы на пути к месту битвы к Мухаммаду хотели присоединиться иудеи, союзники Ибн Убаййа, но он отказался от их помощи, не желая побеждать неверующих с помощью неверующих.

[+70] У. М. Уотт сомневается в том, что мусульманам удалось прорваться до лагеря и разграбить его, так как нет сведений о захваченной ими добыче [Watt, 1977, с. 24], хотя вполне естественно, что после нападения кавалерии им, спасаясь, пришлось все побросать.

[+71] Вак., с. 289; Вак., пер., с. 137; И. Хиш., с. 582-583; и др. Рассказ вызывает некоторые сомнения: если даже Мухаммеду удалось восстановить порядок и организовать оборону на склоне Ухуда и Абу Суфйан действительнокричал, что это - месть за Бадр, то зачем победителю, уверенному в своей победе, надо было назначать встречу-реванш под Бадром? Скорее, это мог сказать Мухаммад (Умар, Абу Бакр или еще кто-нибудь из его ближайшегоокружения), которому нужен был реванш.

[+72] Число не абсолютно точно, так как списки убитых в разных источниках несколько расходятся (ср. [Дийарб., т. 1, с. 502]).

[+73] Средневековая мусульманская историография много пишет об издевательствах над трупом Хамзы и других мусульман, которые учинила Хинд, дочь Утбы б. Раби'а (вырвала печень у Хамзы и откусила кусок, сделала ожерелье из отрезанных носов и ушей поверженных врагов) [И. Хиш., с. 580-583; Вак., пер., с. 133].

[+74] Например, М. Хамидуллах пишет, что ему непонятны причины этого [Hamidullah, 1959, vol. 1, с. 150].

[+75] Вак., с. 291.

[+76] Об этом можно судить косвенно: за двое суток отряд потреблял пять верблюдов [Вак., с. 329], что, по другим сведениям, достаточно для 500 человек.

[+77] И. Хиш., с. 557-558.

[+78] Согласно ал-Вакиди [Вак., с. 344] и Ибн Са'ду [т. 2, ч. 1, с. 39], делегация была послана в сафаре 4/13.VII-10.VIII 625 г., а по Ибн Исхаку [Халифа, с. 36] и опирающемуся на него Ибн Хишаму [И. Хиш., с. 638] - вскоре после Ухуда и до Бир Ма'уны. Джоунз принимает датировку ал-Вакиди на том основании, что Мухаммад получил сведения об обеих трагедиях в один день [Jones, 1957, с. 267]. Однако в рассказе ал-Вакиди настораживает один анахронизм: у него [Вак., с. 348; И. Са'д, т. 2, ч. 1. с. 40], как и у Ибн Исхака - Ибн Хишама [И. Хиш., с. 642; Халифа, с. 36], говорится, что пленные были доставлены в Мекку в "запретные месяцы> (один из них даже назван - зу-л-ка'да) и поэтому казнены не сразу, а по их истечении. Если это так, то делегация была отправлена не позже зу-л-ка'да 3/15.IV-14.V 625 г. и, следовательно, нападение на нее не могло быть вызвано местью за убийство хузайлитского вождя Суфйана б. Халида [И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 35-36], которое произошло не раньше мухаррама 4/13.VI - 12.VII 625 г.; кроме того, вызывает сомнение сама возможность появления в Медине сразу после Ухуда представителей племени, жившего в окрестностях Мекки.

В связи с этим заслуживает внимания короткое сообщение Мусы б. Йа'куба (Укбы) со слов Урвы (автора первой истории походов Мухаммеда), что эта группа была послана разведать ситуацию в Мекке [Вак., с. 345], что было вполне естественно после сражения. Тогда и убийство хузайлитского вождя могло быть вызвано предательством хузайлитов.

[+79] Согласно ал-Вакиди, делегация в Медину была послана бану лихйан, чтобы выманить и убить кого-нибудь из сподвижников пророка в отместку за убийство Суфйана б. Халида. Ибн Хишам приводит несколько сокращенный, но почти идентичный текст сообщения об этих событиях, однако не упоминает о заранее обдуманной обманной акции (не упоминает ее и Халифа, опирающийся непосредственно на текст Ибн Исхака).

[+80] Так, рассказывается, что когда хузайлиты хотели отрезать голову Асима, чтобы продать ее матери двух сыновей, убитых им при Ухуде, то налетел такой рой ос, что к телу нельзя было подступиться, а ночью прошел сель, унесший тело. Житийно-прокламационный характер носит рассказ о казни двух пленников.

[+81] Подавляющее большинство источников, начиная с ал-Вакиди. Говорят о 40 или 70 "чтецах Корана" (ал-курра'), посланных в Бир Ма'уну. М. Кистер выдвинул справедливое предположение [Kister, 1965], что при передаче и переработке информации "14" и "17" человек (вместе с подкреплением) превратились в "40" и "70" (искажение, кстати, не столько уж редкое для средневековых арабских источников), так как это делало картину гибели мучеников за веру более впечатляющей; при этом исчезло упоминание Са'да б. Абу-л-Ваккаса, благополучно вернувшегося из Бир Ма'уны, так как это могло набросить тень на прославленного героя ислама. Уже ал-Вакиди, упоминая благополучное возвращение Са'да, спешит оговорить, что эта версия малодостоверна [Вак., с. 343].

[+82] Вак., с. 354; И. Хиш., с. 652.

[+83] -"место собрания", возможно синагога.

[+84] Вак., с, 355; у Ибн Хишама указывается, что известие получено с неба [И. Хиш., с. 652]. В более поздних вариантах жития вмешательство свыше оказывается еще более непосредственным: "Подошел Амр б. Джихаш к огромному жернову, чтобы сбросить его на него, и схватил Аллах его за руку и помешал ему; и пришел Джабраил и известил его (Мухаммада)" [Дийарб., т. 1, с. 518].

[+85] Уотт добавляет к этому: "Однако они еще будут рассматриваться как собственники их пальм и получать часть урожая" [Watt, 1977, с. 211]. Однако ни у ал-Вакиди, ни у Ибн Хишама, на которых он ссылается, этого условия нет.

[+86] Халаби, т. 2, с. 278; Дийарб., т. 1, с. 520.

[+87] Параллелизм рассказов о бану кайнука' и надир в отношении Ибн Убаййа имеет явно литературный характер и призван подчеркнуть коварство и ничтожество главного мединского соперника Мухаммада.

[+88] Отношение Мухаммада к вину постепенно менялось. В Мекке он относил его к числу благ, дарованных Аллахом человеку [Кор., пер., II, 205]; в Медине сначала отзывался со сдержанным осуждением [Кор., пер., II, 219/216], а затем, после того как Амр б. Ауф спьяна неверно прочел одну из сур Корана, запретил являться на молитву пьяными [Кор., пер., IV, 43/46; Таб., Т., т. 5, с. 61-62]. Решительное запрещение вина последовало после пьяной драки (в одном случае говорится о драке между мухаджирами и ансарами, в другом - говорится, что один из друзей Са'да б. Абу-л-Ваккаса разбил ему нос во время попойки) [Таб., Т., т. 7, с. 21-22; Кор., пер., V, 90/92]. Ат-Табари не датирует время появления полного запрета; ас-Самхуди, ссылаясь на ряд авторитетов, связывает его со временем осады бану надир [Самх., т. 2, с. 32-33]. Это представляется наиболее вероятным.

[+89] EI, Bd. 3, с. 168.

[+90] Вак., с. 361: "И на каждых трех из них - верблюд, на котором могут увезти что хотят"; то же у ат-Табари со слов Ибн ал-Аббаса [Таб., I, 1451]; у ад-Дийарбакри со ссылкой на того же Ибн ал-Аббаса: "...с условием, что семьи из трех домов повезут на одном верблюде..." [Дийарб., т. 1, с. 520].

[+91] И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 41. Примечательно совпадение разных данных. По количеству верблюдов численность племени должна быть около 1800 человек, если же считать, что число мечей соответственно числу мужчин старше 15 лет, то численность племени должна быть около 1360-1700 человек.

[+92] По чисто топографическому определению должно быть не менее 300 га.

[+93] Балаз., Ф., с. 18.

[+94] Stern, 1939.

[+95] Там же, с. 164.

[+96] Балаз., А, с. 338

[+97] Stern, 1939, с. 165.

[+98] Балаз., А, с. 431.

[+99] И. Хиш., с. 666; И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 42-43.

[+100] По ал-Вакиди [Вак., пер., с. 172] и Ибн Са'ду [т. 2, ч. 1, с. 44], Мухаммад выступил в поход 10 мухаррама 5 г. х. вечером в субботу, но этот день (вечер 10 июня 626 г.) приходится на вторник. Ибн Хишам относит его к джумада I (28.IX-27.Х) Муса б. Йа'куб (Укба) высказался о датировке похода весьма пессимистически: "Мы не знаем, было ли это до Бадра или после Бадра, до Ухуда или после Ухуда" [Дийарб., т. 1, с. 521] Сведения о походе на Зат ар-Рика' настолько путаны, что у Ибн Са'да к нему отнесен эпизод с чудесным спасением Мухаммада, рассказанный у Ибн Хишама в связи с Зу-Амарром; разнобой наблюдается и в определении племен, против которых направлялся Мухаммад. Число участников указывается: 400, 700, 800 человек. Не исключено, что один поход на гатафан в рассказах участников раздвоился, одни связывали его с вади Зу-Амарр, другие - с горой Зат ар-Рика' в 10-15 км от этого вади.

К этому же лету (раби' I 5/31.VII-29.VIII 626 г. [И. Хиш, с. 668]; 25 раби' I/24.VIII 626 г. [И. Са'д, т. 2, ч 1, с. 44; Вак., пер., с. 174-175; Jones, 1957, с 271-272]) все ранние биографы Мухаммада относят поход на Думат ал-Джандал, якобы для того, чтобы разогнать бедуинов, притеснявших проезжающих, и продемонстрировать свою силу византийскому императору.

У. М. Уотт вслед за Л. Каэтани принимает на веру сведения арабских источников и считает, что целью похода могло быть обеспечение нарушенного подвоза продуктов в Медину [Watt, 1977, с. 35; Caetani, 1905, vol. 1, с. 599- 606], забывая, что Медина в отличие от Мекки могла сама обеспечить себя продуктами. Сведения об этом походе очень туманны. То ли Мухаммад дошел до оазиса, но все его жители разбежались, то ли не дошел до него и, никого не встретив, вернулся в Медину 20 раби' II. Но в 626 г, до завоевания Хайбара и Таймы, такой поход за 500 км от Медины был просто невозможен, тем более что, уходя с отрядом в 1000 человек, Мухаммад оставлял Медину незащищенной (от Медины до Думат ал-Джандал 13-15 дней пути, от Мекки до Медины - 9-10 дней).

Если такой поход имел место, то только после завоевания Хайбара и Таймы и договора в Худайбии, т. е. после 628 г. Явный анахронизм рассказа о походе в 626 г. на Думат ал-Джандал подтверждается завершающим его сообщением, что Мухаммад разрешил Уйайне, вождю бану фазара, пастбища которых выгорели, пасти скот в районе ал-Марада (в 70 км восточнее Медины) [И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 45], но, во-первых, этим районом еще распоряжались гатафан, а во-вторых, Уйайна выступает противником Мухаммада в "войне у рва" (конец марта 627 г.).

[+101] Дийарб., т. 1, с. 565; Самх., т. 2, с. 60, 278, 292.

[+102] И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 45.

[+103] Локализация этого колодца не бесспорна. Ибн Са'д пишет: "От него до ал-Фур' около дня [пути], а между ал-Фур' и Мединой - 8 баридов" [И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 45]. Ибн Исхак помещает его "около ал-Кудайда, в сторону моря" [И Хиш., с. 725; Халифа, с. 42; Самх., т. 2, с. 373]. Во втором случае имеется в виду местность километров на 70 южнее. О смешении информации в рассказе об этом походе с каким-то другим говорит то, что, по ал-Вакиди, Мухаммад, желая скрыть истинную цель похода, объявил, что направляется в сторону Сирии, вышел из Медины на север, через день свернул влево, сделал круг и вышел на мекканскую дорогу [Вак., с. 380]. Точно то же рассказывается у Ибн Са'да [т. 2, ч. 1, с. 157], но уже о походе на бану лихйан ([Таб., I, 1501] - то же, без ссылки на Ибн Са'да). Данных о длительности всего похода или отдельных его этапов у нас не имеется, и установить достоверность какой-либо из двух версий невозможно. Единственным аргументом в пользу локализации по Ибн Са'ду является случайное упоминание Ибн Хишама, что на обратном пути Мухаммад сделал остановку в Бак'а "выше ан-Наки'" [И. Хиш., с. 727], т. е. возвращался не главной дорогой, а восточнее (см. рис. 8), что вполне понятно, если колодец был в среднем течении вади ал-Фур', километрах в 40 (день пути) выше Абвы (до которой 8 баридов от Медины). Но в этом случае естественно ожидать, что и из Медины Мухаммад шел тем же, более коротким путем. Это, в свою очередь, делает сомнительным тот обходный маневр с выходом на главную дорогу за ас-Саййалой, о котором говорит ал-Вакиди.

[+104] Интересно, как трансформируются сведения ранних источников при передаче их поздними компиляторами. Ат-Табари, излагающий часть сведений об этом походе по Ибн Исхаку, пишет: "В этот день погибло из бану мусталик множество народу, и Али б. Абу Талиб убил двоих из них: царя и его сына" [Таб, I, 1516].

Ни один источник не приводит числа пленных воинов, наличие которых у Ибн Са'да упоминается дважды. Неясно и то, входят ли в число 200 пленных - сабй (так обычно назывались захваченные в качестве добычи женщины и дети) - только женщины (не считая детей), или это общее число захваченных в плен женщин и детей.

[+105] Косвенно численность мусульманского отряда определяется тем, что одна пленница досталась в долю двум воинам.

Любопытны эквиваленты ценности разных видов добычи: выкуп за женщину с детьми равнялся 6 верблюдам, а верблюд при разделе добычи приравнивался к 10 овцам.

После выделения хумса в раздел должно было поступить 4000 овец, а поскольку на одну долю их приходилось по 10, то долей было 400. Из них кавалеристы на 30 лошадей получили 60 долей, а оставшиеся 340 долей должны соответствовать числу участников похода. Примерно ту же цифру дает и другой расчет: поскольку на двух мусульман приходился один пленный, а всего пленных, поступивших в раздел, было 160 (200-40), то число долей оказывается несколько меньше - 320.

[+106] И. Хиш., с. 729. По другим сведениям, Барра попала в долю Мухаммада и ее выкупил отец, пригнавший в Медину стадо верблюдов и овец, после чего она стала женой Мухаммада [Балаз., А., с. 542] (о женитьбе по возвращении в Медину см. [Вак., с. 381]). Расходятся сведения о числе освобожденных пленников: 40, 100, "все". Наряду со сведениями об освобожденииМухаммадом части пленных и выкупе остальных родичами сообщается, что мусульмане освободили их без выкупа, чтобы свояки Мухаммада не были рабами.

Причина переименования Барры очень характерна для Мухаммада, он побоялся дурного предзнаменования, если люди будут говорить: "Мухаммад ушел от Барры" (т. е. "блага", "благочестия") или "Барра ушла от Мухаммада". Новое имя - уменьшительное от "покровительствуемая".

[+107] - "первый", вероятно - - "древние", "предки".

[+108] Эти слова почти буквально воспроизведены в Коране (LXIII, 7-8).

[+109] Кроме основной части, датируемой 1-2 гг. х., имеются отрывки, относящиеся к 4 и даже к 7-8 гг. х.

[+110] Комментаторы объясняют появление этих фраз задержкой гостей на свадьбе Мухаммада и Зайнаб бт. Джахш.

[+111] Далее в Коране слово, смысл которого в этом контексте непонятен: , 6yкв. - "украшение". И. Ю. Крачковский так и переводил его: "...и пусть не показывают своих украшений... пусть не показывают своих украшений, разве только своим мужьям, или своим отцам... или слугам из мужчин, которые не обладают желанием, или детям, которые не постигли наготы женщин..." Каким образом украшения могут быть орудием соблазна, понять трудно. Это же слово встречается в еще более непонятных контекстах: "А престарелые женщины, которые не надеются на брак, на них нет греха, чтобы они снимали свои одежды, не хвастаясь украшениями" [Кор., пер., XXIV, 60/59]. И наконец: "О сыны Адама! Берите свои украшения у каждой мечети, ешьте и пейте, но не излишествуйте... Скажи: "Кто запретил украшения Аллаха, которые он низвел для своих рабов, и прелести из удела?.."" [Кор., пер., VII, 31/29-32/30].

Если опираться на эти контексты, то следует понимать как нечто приятное, услаждающее жизнь. В первых двух случаях окажется, что речь идет не об украшениях, как таковых, а о телесных прелестях: открывать их для хвастовства нехорошо, а если такой цели нет, то нет и греха. В последней цитате это слово можно понять как "радости жизни".

Однако это наше предположение требует более основательного подтверждения.

[+112] И. Хиш" с. 189.

[+113] Дийарб, т. 1, с. 534.

[+114] Там же, с. 535.

[+115] И. Хиш., с. 735-736.

[+116] Ибн Хишам, передавая рассказ Аиши, упоминает только одного клеветника, Мистаха б. Усасу, двоюродного брата Абу Бакра по матери, которого он поддерживал материально. Узнав о клевете на дочь, Абу Бакр отказал ему в помощи, но потом простил [И. Хиш., с. 736-737]. Лишь в конце рассказа о ссоре Хассана б. Сабита с Сафваном, в которой последний ударил его мечом по носу, неожиданно приводятся стихи с упоминанием наказания, которое "вкусили" Хассан, Хамна и Мистах [И. Хиш., с. 740]. Но перед этим рассказывается о том, что Мухаммад подарил Хассану в возмещение за обиду, нанесенную Сафваном, замок и рабыню, что совершенно немыслимо, если Хассан был наказан кнутом за тяжелый проступок. У ат-Табари рассказ Аиши о ниспослании откровения, передаваемый также по Ибн Исхаку и совпадающий почти буквально с вариантом Ибн Хишама, кончается перечислением имен клеветников, наказанных бичеванием: Мистах, Хассан б. Сабит и Хамна бт. Джахш (сестра Зайнаб бт. Джахш, жены Мухаммада) [Таб., I, 1525]. У ал-Балазури к этому списку добавлен Абдаллах б. Убайй [Балаз., А., с. 88]. У Ибн Хабиба в главе "О курайшитах, наказанных бичеванием" значится только Мистах [И. Хабиб, с. 495], а Хамна не упоминается. Отсюда следует, что в середине IX в. было неясно, кто был наказан; безнаказанность же такого тяжкого преступления казалась уже невозможной, отсюда и появились эти сообщения. Если кто-то все-таки и был наказан, то только Мистах.

[+117] Поэтому следует отвергнуть имеющееся у ад-Дийарбакри сообщение о побиении камнями в 5 г. х. иудея и иудейки, совершивших прелюбодеяние [Дийарб., т. 1, с. 526]. Впрочем, анахронизм здесь и в том, что Мухаммад не вмешивался во внутренние дела иудейской общины.

[+118] Датируется 1 зу-л-ка'да 5/24.III 627 г. или "после возвращения из ал-Мурайси'" [И. Са'д, т. 8, с. 83; Балаз., А., с. 433: ╧ 897].

[+119] Балаз., А., с. 469.

[+120] Там же, с. 434.

[+121] И. Хиш., с. 669.

[+122] Странным кажется появление здесь бану сулайм, обитавших ближе к Медине, чем к Мекке. Естественно было бы ожидать, что они, как и гатафан, двигались самостоятельной группой.

[+123] И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 47: бану ашджа' и мурра по 400 человек, бану фазара - 1000 верблюдов, что примерно соответствует тому же числу воинов. Об обещанной плате см. [Балаз., А., с. 343].

[+124] Большинство источников считает это численностью всего войска, но у Ибн Хишама оказывается, что 10 000 - число курайшитов и ахабиш без гатафан [И. Хиш., с. 673]. Как мы видим, по данным Ибн Са'да (если предположить, что число бану асад было около полутысячи), основные участники составляли около 7000 человек. Бану надир не могли дать более 300 человек, остальные неназванные группы арабов вряд ли насчитывали более полутора тысяч человек. Таким образом, наиболее вероятная численность всего войска антимусульманской коалиции едва ли достигала 9000. Цифра 10 000 явно сильно округлена в сторону увеличения.

[+125] Длина его, по составленной нами карте (см. рис. 6), около 7 км, но она не очень точна, так как только для центральной части Медины в нашем распоряжении был точный крупномасштабный план: часть от Куба до Ухуда увеличена с мелкой схемы. Карта окрестностей Медины, приведенная Уоттом [Watt, 1977, с. 153], схематична, и к тому же на ней неверно указан масштаб. Планы арабских ученых еще менее надежны (ср. [Самарраи, 1984, пл. 1-3]).

Если исходить из данных Ибн Са'да [т. 2, ч. 1, с. 48], то при 3000 работников и 4 погонных локтях рва на каждого длина должна быть 12 тыс. локтей, т. е. около 6 км. Цифры эти вполне реальны: при ширине рва в 4 м (достаточная преграда для коня) и глубине около 2 м на каждого работника придется 16 м3, т. е. по 2 2/3 м3 в день.

[+126] Не приняли участия в работах бану курайза и часть "лицемеров".

[+127] И. Хиш., с. 681; не противоречит этому Ибн Са'д [т. 2, ч. 1, с. 50].

[+128] Вак., с. 364-366. Подозрение вызывает рассказ о том, как Хузайфа, посланный Мухаммадом в разведку к курайшитам, садится неузнанный у костра и при нем сообщают о посылке 70 воинов к бану курайза, что было использовано Мухаммадом. У Ибн Хишама приводится рассказ со слов самого Хузайфы, согласно которому он был послан в разведку вечером после урагана и узнал о том, что мекканцы собираются уходить [И. Хиш., с. 683]. Рассказ самого участника (хотя и несколько приукрашенный) в целом заслуживает доверия.

[+129] В нескольких сообщениях, расходящихся в деталях, упоминается, что ветер был холодный. Для середины апреля это почти невероятно. Может быть, все-таки прав Ибн Хишам, датирующий эти события предыдущим месяцем [И. Хиш., с. 668]?

[+130] У мусульман - 6 убитых ансаров и один (Са'д б. Мy'аз) умерший от ран позднее (может быть, были и другие, скончавшиеся от ран, но не упомянутые из-за их незначительности); у мекканцев - 3 убитых, но вероятно, что были убитые и среди союзников, не удостоившиеся внимания историков раннего ислама.

[+131] Вак., с. 374-750; И. Хиш., с. 690-600 или 700, 800 или 900; И. Са'д, т. 2, ч. 1, с. 54 - 600 или 700.

[+132] И. Хиш., с. 690-691.

[+133] Сведения противоречивы: у ал-Вакиди (с. 374) - неясно; Ибн Са'д [т. 2, ч. 1, с. 54] и Ибн Хишам (с. 629-639) определенно говорят о выделении, хумса и разделе остальной добычи.

[+134] Вак., с. 374.

Комментарии

[*1] Пшеничная или ячменная крупа, проваренная с жиром, медом или финиками, а затем высушенная, использовалась в дороге как быстро приготовляемая пища.

[*2] Когда мусульмане опрокинули мекканцев.

[*3] Т. е. добычу, которую можно было захватить,

[*4] Видимо, имеется в виду оборона Медины.

[*5] При отсутствии родителей и детей.

[*6] Махр - брачный дар.

 

<< ] Начала Этногенеза ] Оглавление ] >> ]

Top