Глава II

ЭКОЛОГО-ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ РАЗВИТИЯ СЕЛА НЕЧЕРНОЗЕМЬЯ

Особенности демографической ситуации, сложившейся в Нечерноземье, подробно освещены в научной литературе. Характерные черты ее - длительный миграционный отток сельского населения, сильное его постарение и низкий уровень воспроизводства. Эти процессы не только порождают трудности в обеспечении сельского хозяйства рабочей силой, но и обостряют ряд других серьезных проблем. Интенсивный отток сельского населения ведет к сокращению размеров личного подсобного хозяйства (ЛПХ), а тем самым и абсолютных размеров производимой в нем сельскохозяйственной продукции, которая еще в начале 60-х гг. составляла около 1/3 валовой продукции сельского хозяйства региона.

Остановить названные процессы и ликвидировать их негативные последствия - важнейшая задача. Ее решение необходимо, поскольку хозяйство Нечерноземной зоны РСФСР [+1] не только обеспечивает зональные потребности в продуктах питания городского и сельского населения, а также в сырье для промышленности, но и частично покрывает нужды других районов. Не менее важна и демографическая функция сельского населения ввиду возрастания роли воспроизводственных возможностей сельской местности при развитии городов.

В решении отмеченных проблем народонаселения Нечерноземья России первостепенное значение приобретает научное раскрытие механизмов воспроизводства не только количества, но и качества сельского населения. Последнее обстоятельство важно именно сегодня, когда существует целый ряд регионов, сельское население которых не занято в сельском хозяйстве. При этом, однако, основным признаком для выделения сельского поселения считается преимущественная занятость его населения в сельскохозяйственном производстве. Отмеченное расхождение заставляет перенести акцент в изучении демографических проблем Нечерноземья с сельского населения на сельскохозяйственное или аграрное.

Цель настоящего исследования состоит в выявлении популяционных механизмов, отвечающих за взаимодействие населения с ландшафтом в сельской местности Нечерноземья; определении вклада этих механизмов в процесс воспроизводства сельского и сельскохозяйственного населения по регионам зоны; формулировке условий устойчивого развития сельских популяций Нечерноземья с учетом социально-экономических задач, стоящих перед сельским хозяйством зоны; разработке предложений по нормализации демографической ситуации и рациональному использованию трудовых ресурсов сельского хозяйства в регионе.

Поставленная цель предопределила следующие главные задачи:

1) разработать эколого-географический подход к изучению сельского населения и сельского хозяйства, реализующий синтез антропоэкологических и социально-географических методов исследования населения;

2) доказать необходимость и значение антропоэкологического анализа при раскрытии тех конкретных закономерностей эволюции аграрного сектора, которые являются эколого-географическими по механизмам действия;

3) провести терминологическое согласование используемых философских, антропоэкологических и социально-географических категорий;

4) описать и охарактеризовать количественно эколого-географические закономерности воспроизводства сельскохозяйственного населения;

5) выявить социально-экономические условия устойчивого развития сельских популяций и воспроизводства трудовых ресурсов сельского хозяйства;

6) предложить способы регулирования демографических процессов в сельской местности Нечерноземья.

Антропоэкологическая направленность предпринятого географического исследования, естественно, камуфлирует иные механизмы воспроизводства сельского и сельскохозяйственного населения: социально-экономические, медико-географические, а также чисто биологические, которые действуют на организменном, а не на популяционном уровне. В связи с этим сужается область применения таких понятий, как адаптация и качество населения, экологическая структура и ландшафт, которые употребляются утилитарно в контексте предмета исследования. Однако, без сомнения, возможно и необходимо рассматривать указанные понятия и с других позиций.

Хотя для решения намеченного круга вопросов был специально разработан эколого-географический подход к изучению сельской местности, в процессе работы использовались и традиционные методы исследования: сравнительно-географический, статистический, выборочный, картографический, экспедиционный, а также общепринятые математические методы.

Исследование выполнено на основе обработки значительного статистического материала по сельскому хозяйству и населению, как изданного ЦСУ РСФСР, так и собранного автором в течение 1981-1985 гг. в статистическом управлении Архангельской области, плановой комиссии Архангельского облисполкома, проектных и научно-исследовательских организациях Москвы и Ленинграда. В работе были широко использованы материалы переписей населения 1959, 1970 и 1979 гг.

Эколого-географические закономерности развития агрокомплекса легче всего могут быть прослежены на примере его хозяйства, точнее, территориальной организации сельскохозяйственного производства. Поэтому начнем их исследование именно с блока "хозяйство", чтобы затем постепенно перейти к блокам "расселение" и "население", для которых действие эколого-географических закономерностей менее наглядно, а для блока "расселение" и неочевидно. Это потребует более пристального изучения механизмов связи сельских популяций с ландшафтом, а также механизмов протекания демографических процессов в сельских популяциях, только после чего будут рассмотрены эколого-географические закономерности блока "население".

II.1. ЭКОСТРУКТУРА СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА

II.1.1. Экологические пределы территориальной концентрации животноводства

Основным направлением развития сельского хозяйства на современном этапе принята, как известно, дальнейшая специализация и концентрация сельскохозяйственного производства [+2]. Когда говорят о концентрации как о процессе не только социально-экономическом, но и в том числе географическом, не возникает сомнений, что он имеет естественные физические пределы, или территориальные ограничения. В самом деле, гектары сельхозугодий нельзя, например, расположить один над другим в несколько этажей, как это можно сделать со станками на промышленном предприятии. Однако не всегда очевидно, что помимо физических ограничений концентрации существуют еще и экологические, которые много уже первых в смысле полосы свободы и намного больше по предельному радиусу.

Рассмотрим в качестве примера процесс концентрации молочного животноводства на Европейском Севере. Естественные угодья - пастбища и сенокосы - не сосредоточены здесь в нескольких удобных местах, а привязаны к поймам рек Северная Двина, Онега, Печора и их притоков, т.е. "распылены" на небольшие участки (2,3 и 4,1 га - средние контуры участков сенокосов и пастбищ соответственно). Их доля в общей площади территории составляет всего 0,8%. А так как для удоев молока 3000-3500 кг необходимо иметь здесь в расчете на одну корову 4-5 га пастбищ и сенокосов (при урожайности сена естественных сенокосов 9-10 ц/га), то поголовье в 1000 коров (среднее количество для хозяйства) должно быть размещено, как нетрудно подсчитать, в круге радиусом 50-60 км. Понятно, что концентрация в одном центре лишена смысла, ибо уже при дневном прогоне в 12 км у коровы резко снижается удой молока. В этих условиях одна лишь дисперсность естественных угодий - пастбищ и сенокосов - диктует необходимость определенного рассредоточения ферм.

Проводящаяся концентрация животноводства в Поморье обусловливает не только запущение земель на окраине ареала хозяйств, но и снижение удоев молока как следствие сокращения доступа к естественным угодьям и увеличения дневного прогона при пастьбе (табл. 1).

Таблица 1. Зависимость продуктивности молочного скотоводства от уровня доступности естественных угодий в Пинежском районе Архангельской области за период с 1967 по 1981 г.

Подобная картина наблюдается не только в Архангельской области в целом, но и в других областях Нечерноземья, имеющих сходную пространственную структуру кормовых угодий - дисперсную. Например, в хозяйствах Ярославской области средний размер контура сенокосов составляет 2,2 га, а пастбищ - 6,8 га. В настоящее время (01.01.83 г.) здесь закустарено и залесено 24% сенокосов и пастбищ, заболочено 15,8 % кормовых угодий при том, что средний контур пашни вырос с 5,6 га (1967 г.) до 6,9 га (1983 г.) [+3]. Понятно, что валовый надой молока увеличивается только за счет роста поголовья скота. Продуктивность скота (в совхозах) снижается, а себестоимость молока за 1976-1979 гг. возросла на 29,9 %. Основная причина та же - сокращение доли пастбищных кормов [+4].

Такая же зависимость продуктивности молочного животноводства от доступности (используемости) естественных угодий прослеживается в хозяйствах Кировской области, где в годы Х пятилетки среднегодовой удой молока сократился на 367 кг. Естественные кормовые угодья в этой части Поморья составляют 1128 тыс. га, или 30% всех сельхозугодий. Но в отмеченные годы в среднем выкашивалось лишь 44% площади сенокосов, при урожайности всего 8,8 ц/га. Вынужденное увеличение посевов кормовых культур на пашне (их площадь в 1976-1980 гг. составила 28% от посевных площадей) не скомпенсировало дефицита кормов. Более того, в результате слабого использования естественных сенокосов и пастбищ в кормовом рационе животных резко сократилась доля сена и сенажа и возрос удельный вес концентратов. Такие изменения оказали отрицательное влияние на эффективность молочного скотоводства в целом по области [+5].

Из табл. 1 видно, что "сжатие" хозяйственного ареала и системы расселения происходит синхронно. Это понятно. Самоликвидируются или сселяются в первую очередь периферийные населенные пункты, "неперспективные" деревни, а вскоре становятся практически недоступными (заброшенными) окраинные сельскохозяйственные угодья (прежде всего естественные кормовые угодья). Такая синхронность характерна для всего Нечерноземья, где уже с 1958 г. идет активный процесс миграции сельского населения, причем "вымывается" сельскохозяйственное население небольших периферийных деревень.

Механизм связи ландшафта с хозяйством очевиден. Продуктивность животноводства непосредственно определяется используемостью пойменно-лугового ландшафта, пространственная структура которого в большинстве областей зоны мелкодисперсна. Дисперсность естественных угодий и создает экологические пределы концентрации молочного скотоводства на Европейском Севере и в Нечерноземье в целом. Иначе говоря, на экономическую структуру сельского хозяйства накладывается ряд внешних ограничений, экологических по своей природе, так как они вызваны исключительно характером ландшафта.

Проследив механизм связи ландшафта с хозяйством (дисперсность ресурса - продуктивность) на конкретных примерах, можно перейти к обобщению выявленной закономерности на весь регион. При этом необходимо учитывать известный агрогеографический закон широтной (горизонтальной) зональности почвенного покрова, который состоит в том, что с севера на юг, по мере нарастания радиационного баланса и уменьшения влагообеспеченности, наблюдается переход от арктических и тундровых почв Крайнего Севера к подзолистым почвам таежно-лесной зоны, серым лесным почвам лиственно-лесной зоны, черноземам и серым лесным почвам лесостепи. Зональность почв приводит к соответствующей зональности растительности, в том числе и природных кормовых угодий. При этом доля сельхозугодий среди земельных ресурсов постепенно нарастает с севера на юг (от 1,2% в Коми АССР до 85% в Орловской области).

Вполне отчетливо на территории Нечерноземья проявляются и фациально-провинциальные закономерности распространения почв (и растительности), вызванные нарастанием континентальности и уменьшением влажности климата при переходе от западных областей зоны к восточным, на основе чего в пределах Нечерноземья выделяются 16 почвенных провинций [+6].

Помимо общих агрогеографических закономерностей существует и ряд частных, на которых мы не будем останавливаться, так как этот вопрос относится к области географии сельского хозяйства, а точнее - к агрорайонированию. Литература по нему весьма обширна [+7]. Поэтому мы воспользуемся готовыми результатами исследований: картой типов сельскохозяйственного использования земель Нечерноземной зоны РСФСР (рис. 1) и картой-схемой районирования луговой растительности того же региона [+8], выделяющими на территории региона 6 и 5 соответственно крупных зон, различающихся по использованию сельхозугодий и составу природных кормовых угодий, среди которых основная роль принадлежит пойменным лугам как наиболее производительным угодьям.

Рис. 1. Типы сельскохозяйственного использования земель для областей и республик Нечерноземной зоны Европейской части России [+9].

Типы: 1 - оленеводческое и промысловое хозяйство Крайнего Севера: II - выборочное использование земель немногочисленными скотоводческими хозяйствами: III - очаговое сельское хозяйство на основе сенокосов и пастбищ, дополняемых посевами кормовых культур: IV - значительная земледельческая освоенность территории, животноводческое хозяйство на основе подчиненного кормопроизводству земледелия и естественных кормовых угодий; V - высокая земледельческая освоенность территории, преимущественно животноводческое хозяйство на основе полевого кормопроизводства при наличии товарных отраслей растениеводства: VI - высокая земледельческая освоенность территории, обрабатываемые земли доминируют в составе сельскохозяйственных угодий: наряду с животноводством большое значение имеют товарные отрасли растениеводства.

Три группы регионов (областей и республик), выделяемые нами в соответствии с фазами демографической волны: а: 3 - Ленинградская, 5 - Новгородская, 6 - Псковская, 11 - Ивановская, 12 - Калининская, 15 - Московская, 16 - Орловская, 17 - Рязанская, 18 - Смоленская, 19 - Тульская, 20 - Ярославская обл.; б; 2 - Вологодская, 9 - Брянская, 10 - Владимирская, 13 - Калужская, 14 - Костромская, 21 - Горьковская, 22 - Кировская обл.: в: 1 - Архангельская, 4 - Мурманская обл., 7 - Карельская, 8 - Коми, 23 - Марийская, 24 - Мордовская, 25 - Чувашская респ., 26 - Пермская, 27 - Свердловская обл., 28 - Удмуртская респ.

Они же используются для обозначения регионов на рис. 2,3,5,6, 8,9, 12, 15, 26 и в тексте.

Логика изучаемой взаимосвязи ясна. Концентрация животноводства (строительство крупных комплексов) и сокращение хозяйственного ареала (в результате "сжатия" сельской системы расселения) приводят к усложнению кормообеспечения или "разрыву экологических связей между животноводством и растениеводством" [+10], что выражается в сокращении "удельного ресурса" (L) площади естественных угодий в расчете на единицу крупного рогатого скота (к.р.с.), в том числе и на 1 корову. А так как только с мая по октябрь половину израсходованных кормов составляют пастбищные, подножные корма (удельный вес пастбищных кормов в годовом рационе 23-26%) [+11], то пропорционально сокращению "удельного ресурса" должны снижаться среднегодовые удои молока и производство мяса в расчете на 1 голову к.р.с.

На языке графического анализа наличие такой взаимосвязи означает, что на корреляционном поле зависимости среднегодового "удоя" (U) от значений удельного ресурса (L) мы должны наблюдать "облако" точек, вытянутых вдоль некоторой прямой, проходящей в первом квадранте декартовой системы координат L, U с положительным тангенсом угла наклона.

Но такую (линейную) зависимость мы будем наблюдать лишь в том случае, когда можно считать, что все области и автономные республики Нечерноземья находятся в равных прочих условиях, влияющих на среднегодовой удой (конкретно рассмотрим молочное скотоводство). Понятно, что это не так в силу по крайней мере еще двух причин, которые могут служить самостоятельными факторами (контролируемыми переменными) в корреляционном анализе: 1) количества коров, приходящихся в среднем на одного работника сельского хозяйства, или (и) количества коров, приходящихся на одну доярку ("нагрузка"); 2) зональности сельхозугодий, приводящей к снижению роли естественных кормовых угодий в кормообеспечении животноводства и вытеснению их продукции в рационе кормовыми культурами, выращиваемыми на пашнях. Второй фактор начинает играть особую роль для южных областей зоны - VI тип сельскохозяйственного использования земель, по А.Н. Ракитникову и др. [+12], к которому отнесены следующие территории: часть. Брянской, большая часть Тульской и Калужской, Орловская, Рязанская области, Мордовская, Чувашская, Удмуртская и северо-восток Марийской республики, юг Горьковской, Кировской и Пермской областей.

Этому региону соответствует высокая земледельческая освоенность территории, обрабатываемые земли доминируют в составе сельхозугодий, наряду с животноводством большое значение имеют товарные отрасли растениеводства. Граница наиболее выраженного полеводческого использования земель, с долей пахотных земель в составе сельхозугодий выше 75-80%, отделяет юг Нечерноземья от областей с существенно иными взаимоотношениями растениеводства и животноводства. Земледелие здесь дает основную часть зимних стойловых кормов, а также существенную часть кормов, используемых в животноводстве в течение вегетационного периода. Естественные кормовые угодья перестают играть роль важного фактора при выборе направления животноводства, они приурочены уже не к поймам рек, а к овражно-балочной сети, к участкам переувлажненных, песчаных и щебнистых почв. Скотоводство, в отличие от молочно-мясного, характерного для северных областей, получает мясо-молочное направление. Важное значение имеет свиноводство (Марийская, Чувашская республики), в некоторых, правда немногих, районах дающее большую часть товарной продукции, чем скотоводство. Таким образом, отмеченная полоса областей и автономных республик лежит уже по другую сторону крупной ландшафтной границы, разделяющей не только тип сельскохозяйственного использования земель, но и зоны луговой растительности [+13], а на востоке - и этноландшафтные регионы расселения русского, с одной стороны, и финно-угорского с татарским населения, с другой, т.е. и две хозяйственно-земледельческие традиции.

Говоря об агрогеографических особенностях, имеющих отношение к изучаемому механизму связи "продуктивность" - "естественный ресурс", следует отметить также, что средняя контурность естественных кормовых угодий, привязанных в подавляющем большинстве случаев к поймам рек, уже в силу этой привязанности не монотонно увеличивается с севера на юг. Локально наблюдается даже обратная тенденция. Так, средний контур сенокосов в Архангельской области составляет 2,3 га, в Вологодской и Ярославской - 1,7 и 1,5 га соответственно, в Новгородской - 0,9 га, только на широте Смоленской области он возрастает до 2,4 га, достигая на широте Курской 16 га; близко к этой последовательности изменение и средней контурности пастбищ [+14]. Преимущество в контурности естественных угодий северные области (Архангельская, Коми АССР) получают за счет расширения пойм северных рек с юга на север.

Для проявления нашего механизма имеет значение и меридиональная зональность почвенного покрова, приводящая к росту заболачиваемости в направлении запад - восток в северно- и южнотаежных почвенных подзонах [+15] в результате воздействия климатических и геоморфологических факторов почвообразования. По этой же причине в западной и восточной территориях подтаежной области доля заливных лугов среди кормовых угодий составляет соответственно 4 и 5 % [+16], а продуктивность луговых ценозов значительно ниже, чем в центральной подобласти (юг Вологодской, юго-запад Кировской, восток Калининской, Ярославская, Костромская, Ивановская, Владимирская области, северо-восток Московской, север Горьковской), обладающей набором большего количества типов природных кормовых угодий и большей их продуктивностью (15-20 ц/га), что связано с разнообразием природных условий в поймах и на водоразделах [+17].

Но эти обстоятельства не должны существенно изменять характер положительной корреляционной связи "продуктивность - удельный ресурс", ибо как для таежной, так и для подтаежной областей естественные угодья имеют решающее, а следовательно, и лимитирующее значение в кормообеспечении животноводства (в отличие от южных областей зоны типа VI по А.Н. Ракитникову и др. [+18]). Поэтому обратимся к анализу конкретных корреляционных зависимостей "удой" (U) - "удельный ресурс" (площадь естественных угодий в расчете на 1 к.р.с. - L) за период с 1965 по 1980 г., корреляционные поля которых представлены на рис. 2,3.

Рис. 2. Зависимость между величиной удоя молока и площадью сельхозугодий, 1965 г.

Рис. 3. Зависимость между величиной удоя молока и площадью сельхозугодий, 1980 г.

Как видно из фазовых портретов (L, U) областей и автономных республик Северного и Северо-Западного экономических районов (рис. 4), построенных по четырем временным отметкам (1965, 1970, 1975, 1980 гг.) со скользящим усреднением по трехлетнему интервалу, резкое сокращение "удельного ресурса" (1) (в Нечерноземье в среднем в 2 раза, в РСФСР с 2,4 до 1,7 га) произошло в основном в 1971-1975 гг., а началось в 1966-1970 гг., в то время как резкое падение удоев молока наблюдалось с опозданием, в 1976-1980 гг., когда кормообеспеченность (в колхозах) в расчете на условную голову скота стала на 1/4 ниже зоотехнически обоснованных нормативов (в 1979 г. - 26,1 ц) [+19].

Рис. 4. Фазовые портреты областей и автономных республик. Северного и Северо-Западного регионов России, 1965-1980 гг.

Отмеченная картина характерна абсолютно для всех областей и республик зоны без исключения. Различия проявляются только в положении на фазовой плоскости (L, U). Такое запаздывание, на наш взгляд, закономерно и вызвано общей инерционностью хозяйственной деятельности, т.е. постепенным, не резким прекращением использования зарастающих и заболачивающихся периферийных угодий, забрасываемых из-за "сжатия" ареала сельского расселения, идущего в Нечерноземье также повсеместно.

Положительная корреляция между величинами L и U наблюдается и в повременном разрезе. Так, из рис. 2, представляющего корреляционное поле L, U в 1965 г., очевидна небольшая по силе (r = 0,38), но положительная корреляция между удоем и удельным ресурсом (L) почти для всех областей. В расчетную выборку не были включены отмеченные выше области юга Нечерноземья (тип VI использования сельхозугодий), а также Ленинградская, Московская, Калининградская и Мурманская области. Для последних характерна элитарно-декретная форма развития материально-технической базы и трудовых ресурсов, что нарушает естественное течение процессов столичных областей и областей (Мурманская, Калининградская), по разным причинам заслуживающих специального внимания правительства.

Через пять лет, в 1970 г., для большей части областей Нечерноземной зоны сохраняется положительная корреляция "удой - ресурс" (r = 0,22), но появляется и отрицательная корреляция "удой - нагрузка" (число коров на 1 работника сельского хозяйства - Н) по двум группам областей: южным (тип VI) и "урбанизированным" (r соответственно -0,40 и -0,89).

К 1980 г. обе корреляционные связи как для большинства северных областей, так и для юга зоны количественно стали совершенно очевидными (см. рис. 3) (r = 0,63, r = -0,75 для севера). При резком увеличении "нагрузки" (с 1,95 до 2,25 за период с 1976 по 1980 г.) заметно упал удой в Калининской области.

Подведем итог. За изученные 15 лет (1965-1980 гг.) величина среднегодового удоя молока по областям и автономным республикам Нечерноземья тесно коррелировала с площадью естественных угодий (пастбищ и сенокосов) в расчете на 1 к.р.с., что и привело к закономерному, на наш взгляд, снижению удоя. Одновременно для продуктивности молочного скотоводства неуклонно возрастало значение фактора "нагрузка" (рис. 5), что было связано с ростом поголовья крупного рогатого скота в общественном секторе производства и сокращением численности работников сельского хозяйства. Последнее в свою очередь было вызвано миграцией сельского и сельскохозяйственного, в частности, населения, приводившей как к сокращению хозяйственного ареала (а следовательно, повышению территориальной концентрации поголовья животных), так и к необходимости увеличения поголовья крупного рогатого скота в общественном секторе из-за его уменьшения в ЛПХ вследствие миграции населения.

Рис. 5. Зависимость величины удоя от числа коров, приходящихся на 1 работника сельского хозяйства, 1980 г.

Процесс "концентрированности" оказывается, таким образом, самоускоряющимся, что нельзя рассматривать как положительное явление. Относительно высокие удои молока наблюдаются лишь в регионах с положительным приростом кадров сельского хозяйства (Мурманская, Карельская АССР, Московская, Коми АССР, Ленинградская, Калининградская), в которых более высокий уровень материально-технической базы позволил поставить заготовку кормов на промышленную основу, причем ведущую роль в заготовке играют не естественные кормовые угодья, а пашня, отведенная под кормовые культуры, т.е. используется не естественный, а антропогенный, искусственный ландшафт, нехарактерный для большинства областей зоны.

Второй особенностью процесса территориальной концентрации является то, что динамика снижения удоя молока за последние 10 лет изучаемого периода (1971-1980 гг.) определяется динамикой увеличения "нагрузки". Это получает подтверждение в тесной отрицательной корреляции между скоростью снижения удоя молока V и скоростью возрастания "нагрузки" Н' - числа коров на работников сельского хозяйства в год (r = 0,81 - см. рис. 6).

Рис. 6. Зависимость изменения величины удоя молока от числа коров, приходящихся на 1 работника сельского хозяйства, 1971-1980 гг.

Исходя из сказанного, мы можем представить действие отмеченного эколого-географического механизма в виде схемы причинно-следственных связей (рис. 7).

Знак "+" соответствует положительной корреляции между факторами, знак "-" - отрицательной.

Рис. 7. Причинно-следственные связи в системе "продуктивность молочного скотоводства - динамика естественных и хозяйственных ресурсов".

Аналогичные схему и доказательство можно привести для продуктивности мясного животноводства, но это не внесет ничего принципиально нового в понимание изучаемого эколого-географического механизма.

II.1.2. Экологические пределы перестройки ландшафта

Поскольку задача настоящего подраздела заключается в выявлении лишь эколого-географических закономерностей развития агрокомплекса Нечерноземья, мы не будем рассматривать собственно экономические его аспекты. Заметим лишь, что концентрация животноводства, неизбежно связанная с затратами, естественно, создает в Нечерноземье и чисто экономические проблемы. Так, переход к строительству капитальных помещений (животноводческих комплексов) в 1965-1980 гг. сопровождался удорожанием скотоместа в среднем в 3 раза. Стоимость основных фондов в животноводстве при этом увеличилась в 4,9 раза (без учета стоимости скота), что вызвало рост фондоемкости животноводства в 3 раза [+20]

[+20]

Строительство крупных животноводческих комплексов усиливает отмеченный нами разрыв экологических связей между животноводством и растениеводством, что проявляется в проблеме утилизации навоза. Так, крупный пригородный комплекс по выращиванию и откорму 10 тыс. голов к.р.с. потребляет в год около 50 тыс. т различных кормов, завозимых из других, часто удаленных, зон, и выделяет свыше 100 тыс. т навоза, который не может быть использован на местных полях. Перевозки в таких объемах на большие расстояния приводят к значительным транспортным расходам, составляющим свыше 20 % в себестоимости животноводческой продукции [+21]. Нам известен лишь один нетривиальный способ местного использования навозной жижи крупных комплексов, предложенный в литературе, - в качестве питательной среды в гидропонных установках, в частности установках для выращивания витаминизированного зеленого корма [+22].

Но из-за дефицита кормов построенные за последние годы дорогие животноводческие комплексы не заполнены скотом. В 1980 г. во вновь отстроенных помещениях только в совхозах зоны оставались свободными 350 тыс. скотомест для крупного рогатого скота, в результате недоиспользования животноводческих помещений и птичников годовой объем иммобилизированных капиталовложений в совхозах зоны составил в 1980 г. более 500 млн. руб. [+23].

Сложившийся разрыв между сконцентрированностью поголовья крупного рогатого скота в нескольких комплексах (животноводства) и дисперсностью есте