Слово об Учителе

Выступление на гражданской панихиде - прощании со Львом Николаевичем Гумилевым, состоявшейся в Русском Географическом Обществе

К. П. Иванов

Данная публикация представляет собой синхронный текст видеозаписи (Санкт-Петербург, 20.6.1992 г.)

Материалы любезно предоставлены Общественной организацией "Фонд Л. Н. Гумилева".

"Мы пришли в стены Русского Географического Общества, чтобы почтить память великого человека, великого гражданина.

Но почему именно сюда мы пришли? Потому, что именно сюда, начиная с пятьдесят шестого года, ходил и сам Лев Николаевич. Ради чего он сюда ходил? И ради этого и мы сюда пришли. Потому что именно здесь звучали его крамольные, по тем временам, идеи. Звучали притягательные, соблазнительные, его изумительные, гумилевские вопросы.

Выполняя завет Учителя - нести его слово, я и хочу немного напомнить об этих вопросах, об этих идеях, которые делают его жизнь и которые сделали его русским гением.

В науке есть три рода достижений. Первый род - это хорошее решение сформулированных задач, сформулированных вопросов, уточнения в теориях, уже существующих.

Второй род достижений - это то, что мы называем обобщениями или открытиями. Их уже мало, в отличие от первых, теорий.

Но еще меньше тех явлений, которые мы можем назвать прозрениями. Такое прозрение было у Ньютона. Мы все знаем его прозрение, когда за вещью банальной, знакомой всем и видимой каждому, его гений увидел явление вселенского масштаба - гравитацию.

Так и Гумилев, за вещами банальными, о которых мы все знаем, - мы все видим, что существуют русские, французы, немцы, японцы, корейцы, - увидел нечто и поставил вопрос, - а что же такое этнос? И ответил, что этнос - это явление природы, и что есть особая сила, такого же вселенского масштаба, как и гравитация, которая стягивает людей вместе в эти самые коллективы, которые мы называем народами.

Это же сила, это вселенская сила, которую он назвал комплиментарностью. Слово французское, но для русского, в русском языке существовало только слово, хорошо нам всем известное, - свои. Мы - свои, и они - чужие, мы - наши.

Вот эта сила, она объединяет этнос, она создает этнос. И эта же сила, она распространяется и на явления более широкого масштаба, чем народы, то что мы привыкли называть цивилизациями или культурами, или то, что Гумилев называл суперэтносами.

Мы бы не говорили бы о Гумилеве, мы бы не считали бы его великим, если бы эти его идеи, они действительно бы не подтверждались бы жизнью.

И то, что мы все испытали в последнее время - горечь и обиду от развала нашей страны, ведь это произошло строго и четко по указанным Гумилевым границам, по суперэтническим границам.

Он сам видел это, он сам это понимал, что его теория подтверждается, что все происходит именно так. Что Прибалтика отходит, Молдавия с Украиной тоже. Но Казахстан, согласно его же теории, остается вместе с Россией, не смотря ни на что.

Это было великое его прозрение. Но лично, как человек, он страдал от того, что был, как ученый, прав. И ему было больно. И можно сказать честно, что может быть, это было и главной причиной его смерти.

Он был удивительным ученым, потому что ставил удивительные, раздражающие многих, вопросы.

В конце пятидесятых годов он поставил удивительный вопрос, - а кто же, все же, ближе России - Запад или Восток, которых на самом деле много, он не один?

И еще один интересный вопрос он поставил. А было ли это на самом деле это самое иго, то самое татарское иго (которое было, как нас учили, 200 лет, вначале в гимназиях, потом в школах, теперь опять в гимназиях)?

Вот как он сам рассказывал:

• Я начал ходить по редакциям журналов и говорить:

• Не было ига. Не было!

Он начал это говорить, и говорил, и здесь говорил. И терпел, потому, что были наветы, была облава, были запреты. После очередного запрета ему было запрещено читать лекции. И тогда он передал эстафету мне, сказал:

• Костя, продолжайте читать лекции.

Гумилев ставил вопросы, ради которых мы сюда и пришли.

Он был великим ученым, но он был не менее великим гражданином.

Он редко говорил о своих взглядах, редко давал оценки, он старался быть вне политических событий.

Но сердце патриота, сердце солдата, - потому, что когда его спрашивали:

• Лев Николаевич, Вы - интеллигент?

• Нет, говорил он. Я - не интеллигент, я - солдат, я - дворянин.

Все мои предки были солдатами, - сердце патриота болело, особенно в последнее время.

Но Бог дал нам, не только ученикам, но и всем русским людям, он дал великое учение, великие книги, читая которые мы можем найти ответы на все те вопросы, которые нас сейчас раздирают. Читайте Гумилева■.

[ << ] [ Начала Этногенеза ] [ Оглавление ] [ >> ]